И он в очередной раз спасается, потому что теперь его самоназвание Марти-слизень. Парочка вызовов в участок от фараонов с важными лицами и дельце обстряпано. Какой-то пьяный врезался в машину, где ехал Март, с Хелен. Сын и мать, возвращавшиеся с отдыха на природе. А преступник скрылся с места преступления.
Правда, это вовсе не значит, что чувство вины стекло с совести, Марти, как капли дождя по крыше. Он видел свою мать во сне с развороченными внутренностями и наяву, вместо моделей на рекламных стендах и вывесках магазинов, она звала его, все вокруг кричало о ее присутствии, а реальность навязчиво шептала Марти, увы, о её отсутствии. Окончательным.
Усугубляла ситуацию пропажа Сары. Прошло три недели, а он так и не видел её. Он заходил в её квартиру, но его экземпляр ключей, который она подарила ему после трех месяцев отношений не подошел. После продолжительных звонков, дверь наконец распахнула какая-то женщина, назвалась Карлой. Никакая Сара, как выяснилось никогда не жила в этой квартире, более того, Карла живет здесь всю свою жизнь и не знает никакой другой Сары, кроме одиннадцатилетней девочки семьи Морганов во всем доме. Клара интересуется, уж не ее ли он ищет?
Неслабо досталось парню, а?
Вернемся к началу нашего рассказа, когда Марти слонялся по улицам: одинокий, потерянный, разбитый. Тогда он находил отдушину в своей матери, позднее в Саре, но как быть теперь? Куда отправиться, когда все вокруг одинаково противно? Есть много рек, которые могут излечить вас омовением своих вод, но никогда не знаешь, какая из них в итоге вынесет вас на берег, а какая затянет в свой пучинистый водоворот и никогда не отпустит. Марти выбрал второй вариант. Некоторым по слухам, все-таки удавалось вырываться и оттуда, но это лишь в порядке исключения. Алкоголь не отпускает тех, кто попался. А Марти, вовсю – попался, который кусался.
Он порос бородой – не такой холеной, за которой следят двадцатилетние щеголи, считая это своим превосходством (весьма сомнительным и порой единственным) над своими безбородыми сверстниками, а неровной, местами слипшейся, сальной, с кусками пищи по краям губ.
Марти бродил по улицам в надежде увидеть Сару, а порой и просто бесцельно, а иногда лежал под куском картона и на него гадили местные крысы. Это состояние: туман, дереализация, конец его безрадостного бытия.
Или не конец?
Опустившийся или жалкий? То и другое одновременно или нечто третье?
Марти идет вдоль улицы, он вроде бы не забрел в трущобы на окраине, но предчувствие, пусть притупленное алкогольным предшественником комы – дурное.
Кто-то кидает в него пустую бутылку. Он делает еще пару шагов, пошатывается и падает, перед тем как два горизонта смыкаются в его закатывающихся глазах, его взору предстает Сара, он тянет к ней руки, но слишком поздно, и Марти слишком пьян, сознание убирается из его головы наружу: на асфальт и дальше, дальше, куда не добраться взгляду.
Глаза закрытые имеют свойство открываться, если, конечно, вы не покинули бренную землю, в поисках жилища получше. Марти – не исключение. Левой рукой он трет висок, правой опирается на кровать, в которой только что сел. Комната непримечательна ничем, кроме стула в середине и женщины в строгом костюме, сидящей на нем. Она помахивает документами Марти и говорит:
–Здравствуйте, Марти. Можно я буду называть вас так?
–Доброго времени суток, валяйте, только дайте что-нибудь выпить.