«Ты меня заспала немощного…»
Ты меня заспала немощного,Заспала меня недельного.Я к тебе хожу, езжу ещеС понедельника.Синих чресл твоих не навиделся,Красных кресел твоих не надвигался.Будет снова стоять баба-яжнаяРижско-таллинская сыромяжная.
«Холодное море Балтийское…»
Холодное море БалтийскоеСкрипит, завывает, поет.Мы в замке, ты в платье единственном,И кровь из повязки течет.Мы ляжем на лавки холодные,За окнами, где-то вдалиЗабегают звери голодные.Проснемся под утро в крови.Обмою я раны тяжелые,Свечою согрею воды,И ветер за дверью дубовоюПриляжет на время в кусты.Повязка не сдержит течения.Прижмемся друг к другу плотней.Быть может под утро осеннееВсе кончится. Все б поскорей.
«Зачем телефон беспокоится…»
Зачем телефон беспокоится —Ненужные только звонят,Моя голубая покойницаНе будет звонить, как и я.Моя голубая покойницаОтлеживается по углам,А здесь перезвоны, как в звоннице,А здесь из дерьма тарарам.Моя голубая покойницаБолтается где-то в крови,Ей снится шнурок и бессонница,И руки в гробу сложены.Моя голубая покойницаЗабыла звонками звенеть,Забыть бы и мне эту звонницу,Шнурок засмолить и висеть.
«Ты плачешь, как кошка…»
Ты плачешь, как кошка,И так же пронзительно смотришь,И так же вцепляешься в кофту,Как кошка. Зачем хвост не носишь?Пушистый, растущий из зада,Немного пониже, чем надо,Он был бы у места, при деле,Зачем не надеть в самом деле?С тобой целоваться, как в поездеПытаться отпить из стаканаСмолы или водки, и в очередиЗастрять, и руки в карманы.А ну, повернись этим местом,Ты сбоку еще кошачей,И здесь бы хвост был у места,Но нету хвоста, нет и счастья.
«Сегодня четче, чем вчера…»
Сегодня четче, чем вчера,Застряла долго под мостами,Кругом кружилась маета,Народ, автобусы, трамваи.Неясной линией жила,Стояла мерно и покойно.Зачем ты там, чего ждала,Не холодно тебе, не больно?Светила мрачная Нева,Сидели люди с поплавками,И ночь была и не былаМерцанием под облаками.Мне надо б было подойтиИ постоять, и помолиться,Но тротуары нелегки,И разговоры неприличны,В мерцающем бреду мостаТы растворилась понемногу,Нет никого, и лишь с мостаСвалилось что-то, шлепнув в воду.Идти теперь по берегам,Смотреться в воду, не касаясь,Ведь что-то есть и было там,Ведь что-то, плавая, мерцает.
«Ты пришла вся в белом…»
Ты пришла вся в белом,Наводнение начиналось,В ожиданье приселаУстало.Река – как толпа,Исаакий темнеет больно,Я старше тебяБольше, чем вдвое.Знакомый город пьянит,Рук и домов очертанье,Подчеркнутое ожиданьем,Манит.Но это так нежно пить.Однако билет на среду,За все надо платить —Завтра уеду.
«Темно и страшно по углам…»
Темно и страшно по угламРазлаписто лежать,Лампадка тихая дымит,И смотрит Богомать.Вот кто-то крякнул из угла,И снова тишина.Вдруг чьи-то вспыхнули глаза,И свет погас, и тьма.Рукой дрожащей, как во сне,Зажгла свечу и вдругБледна, как лебедь в полумгле,Упала. Я хочуПоправить платье на тебе,Но чей-то шепот, стон,Лампадка вспыхнула опять.Неужто это он?Рукою черной и больнойОдернул юбку вдруг,Хоть невесомый, но живой,Уплыл почти на юг.С востока солнце не взойдет:Там печка холодна.И кто-то что-то мнет и трет,Быть может, ты сама.Ползком, в обход следов, чертыТы пробралась ко мне,Подвинув что-то, села. ВдругУпали с высоты,Ходили долго перед темПо потолку, стене,И вот ползком, бочком, легкоПолзут, шипя, ко мне.
И это все, конец. Дрожа,Ты смотришь на меня,И вдруг пропали, снова тьмаИ ящики скрипят.Там что-то ползает и вдругИз тьмы, с того углаПодуло жаром, хохот смолк,И лишь висят глаза.Ушли. Молчим, считаем, ждем,Звоним домой к тебе.Но вот идут, уж слышан скрипИ стон в печной трубе.