«Все сразу вдруг отняли вьюги…»
Все сразу вдруг отняли вьюги —И деньги, и работу, и любовь,И мечутся птенцы в моей душе, как слуги,Не смывшие хозяев кровь.И этот день, и эта ночь безбожны,Запачканные стилем проливным.И тронутые плесенью тревожнойКуски души просеяны, как дым.
«Будь равнодушен и спокоен…»
Будь равнодушен и спокоен,Не надо мне твоей любви,Твоих измен, твоих помоек,Твоей бессмысленной души.
«Весь день ты спишь затравленно и мило…»
Весь день ты спишь затравленно и мило.Подушки светятся, как в небе купола.В моей душе качается кадило,Дымя любовью с болью пополам.Отравленная болью и любовью,Изменами, хотеньем и вином,Душа болит, заплаканная кровью,Оставленная где-то на потом.Потом, опять которого не будет,Все эфемерно, грязно, тяжело.И каменея, серые, как будни, —Моя любовь и грязное окно.Ты спишь и спишь спокойно и лукаво,Так равнодушно – мягка и мила.Зачем ты приготовила отраву,И так жестоко, как всегда, права?
«Ты – запотевшая заря…»
Ты – запотевшая заря,Ты – спид и струйки в теплой бане,Ты – полусонное касаньеИ шлюшка сбойная не зря,Такой прекрасный мотылекЛетит, как свист, ничейный сзади,И разукрашенные блядиНа сбойке, собранные впрок.Такой премилый одуванчикВ прозрачном воздухе виситИ целый день лишь только спит,Зависнув в полдень Санчей-Панчей.
«Объективно я не подарок…»
Объективно я не подарок,А любовь – только бремя другим.Я истерзанный, как огарок,Как бинокль – в подарок слепым.Ты же лучше, прекрасней, выше,Ты больна, иступленна, суха.Для тебя меня видеть и слышать —Как отраву дает сноха.Я, как мачеха, с этой нежностьюТак не нужен, не ко двору,Как разорванные промежности,Кровью стынущие на ветру.
«Я как милости всегда молю о встрече…»
Я как милости всегда молю о встрече,Ты всегда небрежна и резка.И твоя распущенность, конечно,Очень кстати, думаю, всегда.Ты меня так странно ненавидишь,Все во мне заранее претит.Знаю, грубо ты меня покинешь,Возбуждая к ночи аппетит.Даже запахи мои тебе противны,И объятья – куклу мять – маразм.Мне так больно, так ненужно дивно,Надо б бросить все еще вчера.Я люблю тебя, прекрасная богиня,Без тебя, как в клетке взаперти.Что же делать? – ты меня отринешь,Лучше это сделать до пяти.Ненавижу, не звоню, не езжу,Больно мне за слабость и позор.Эту отвратительную нежностьЗабираю, как ненужный вздор.
«Я объективно не прав…»
Я объективно не прав —Не насыщался в сытости,Еще поборов и правХотел от любви и слитности.Я не платил сполнаЗа счастье владеть и трогать.Любовь никогда не полна —Нужны граница и строгость.Поэтому все отдать —Лишь только это осталось.Отмучиться, отстрадать,Чтоб право иметь хоть на малость.Надо все ограничитьВо искупленье радости,Нужен голод, чтоб сытостьНе тяготила тягостью,Нужно бросить курить и пить,Надо бросить стремиться к радости,Надо все позабыть,И в одиночестве стариться.
«Ты где-то на курортном перешейке…»
Ты где-то на курортном перешейке,Меж океанов, гор и островов.Кто там с тобой – цыган, монах, отшельникВ переплетенье мексиканских снов?Ты путешествуешь, ты счастлива, свободна,Ты радостна в своем чужом краю.Из этой клетки, из Москвы холодной,Тащусь, тянусь и все сильней люблю.А Сьерра-Мадре с запада, востока,И с юга заключает эту пядь.Как в дни греха – всемирного потопа —Отрезан, не увидеть, не понять.Ну, если бы увидеть эти руки,Вдруг вспомнить волоски и бархатность спины —Великолепные среди тщеты и скуки —Алмаз в грязи.Поклоны передай Татьяне, если можно,Целую всю тебя – фривольность, может быть,Я, как всегда, покорно-осторожноВлюблен – и не стесняюсь плыть.Я понимаю, может быть, словаОдни остались, и тебя не будет.Картинки смазанные синие с утраК забвенью и спокойствию прелюдией.