«Он положил венок…»
Он положил венок,Земля суха и пыльна,И розовый цветокЗастрял в руке могильной.Не будет никогда тревожного касанья,Заплывшего следаОт долгого лежанья.В гробу спокойно жить,Дрожать, дышать и плакать.Ему зевать и пить,Водить жену, собаку.Так разнится судьба,В стекле надрез на память,Оплывшая свечаИ вымершее пламя.Спокойно впопыхахСжигаются останки,И только пыль в руках,Неловкость и изнанка.
«Была зеленая вода…»
Была зеленая водаИ небо тонко-синее,Немного резки, как всегда,Твои цветные линии.Но все же поворот, следы —Все было мягчеНа фоне тяжести водыГорячейТаскали ящики в порту,Стучали камни,Маяк зажегся и потух,Открылись ставни.И кто-то толстый и немойУшел из дома,Тупою мрачной тетивойНабухли волны.Невольно ослабляли хватЗапястья,И что-то сыпалось в халатИ платья.
«Огни забегали…»
Огни забегали,Прошли —И стало тихо,И кто-то мертвый в камышахУпал и вспыхнул.Ты улыбнулась и леглаНа камень,И все закрыла, залилаВода над нами.
«Мне иногда мерещится в задах…»
Мне иногда мерещится в задах,Что что-то было, и совсем недавно.И в ватных и окрашенных словахПугаясь и таясь, смеется полуправда.Оранжевым пятном сквозь будничный туманТемнеет солнце ранних недомолвок,Романтики бессмысленный обманЛаскается и плачет ненадолгоСвятая резкая враждебная заряПросветит тени, и туман просохнет,И сердце, сжавшись, о, как жаль и зря,Расширившись, разбросившись, заглохнет.
«Как в портьерах располагающих…»
Как в портьерах располагающихИ расхолаживающих,В твоих комнатах разлагаюсь яИ разлаживаюсь в них.В винно-сложных сцепленьях маятныхТайна исповеди распадается,Липнут комнаты, а от нихЛипнут души хоть раз покаяться.Покаянный рукоположенВо всегдашного осмеянногоТвоего раба и наложника,Пса стеклянного,И в портьерах располагающихРазмокаюсь и разлагаюсь я,И разлаженного промокаешь ты,Развлекаяся.
«Пенное море, и сосны, и сосны…»
Пенное море, и сосны, и сосныСтроги и черны на белом песке,В этом загробье улыбки несносныИ разговоры к тебе о тебе.Темные замки, пустынные мелиИ королева, как ваза в цветах,И огоньки по пескам и постелям,Испепеляющие в прах.Сонная вязь и русалки на елях,Грубым изгибом дорога впотьмахИ тишина на холодных постелях,Хвост, и рука, и русалочий взмах.Сдвинешься вправо – ударишься больно,И запоют высоко на хорахВ белых одеждах босые покойники,Сдвинется занавес, ляжет в кустах.Все иллюзорно, чуть сдвинешься влево —Маски уйдут, все осветит закат.Только пески, только море все серое,Только песков и воды перекат.
«Тяжелые груды мясистых камней…»
Тяжелые груды мясистых камнейОбломками окон одеты.И звуки наглядно сочатся по нейОтчетливым светом.На подоконнике последних скачковВ замороженных задом наперед обломкахС ярко-голубыми разводами очковОконныхНа башне цветной, но тяжелой и серой,С хриплым голосом, но прозрачным,Вишенкой черно-чешуйчасто-спелойВ наряде брачном,Во фраке с тяжелой цепьюИ в платье, облегающем и злачном,Сетью морщин и плетьюТело белое.Ты живешь, ты там, ты надежда,Ты в очках, ты в свитере, ты не одета,Ты как подсвечник бронзовый на морозе,Ты трещишь, ты лопаешься, ты уводишьТяжелые груди мясистых камней,Одетые в звуки нескладно,И каплет, и плачет, и сыплет над нейЗевающий карлик рулады.
«Я ненавижу, что любил…»
Я ненавижу, что любил,Я запрещаю впредь забавы,Я вовремя не погубилМой мир зеленый, вы не правы.Вы правы, вы правы всегда,Я ухожу, не оглянувшись.Так что ж, прощайте, господа, —Шепчу, за борт перевернувшись.Я ненавижу впредь любовь,Я запрещаю впредь лукавить,И рад, что я вернулся вновь,И рад, что можно все оставить.