— Скорее больше о том, что тебе нравится избивать других людей, а мне не нравится то, что на сей раз твоей жертвой оказалась моя сестра, да, — спустив все тормоза, с насмешкой и в тоже время вызовом уточнила Эмма.
Усмешка Рида вмиг стала шире и веселее.
— О, так мы будем говорить предельно честно, — одобрил он.
— Ты чертовски прав, — хмыкнула Эмма, скрестив руки на груди.
— Что ж, в таком случае, я первым возьму слово, — резко отбросив всякое веселье, крайне серьезно произнес Роберт. — Я прекрасно знаю и понимаю твои претензии. Но, позволь спросить, у тебя есть друзья среди, например, гомосексуалистов?
Эмма удивленно моргнула, немного не ожидав подобного вопроса.
— Да, конечно, есть, — чуть обескураженно, ответила она. — Что в этом такого?
— И ты придаешь большое значение их сексуальной жизни? — уточнил Роберт. — Думаешь об этом, каждый раз, когда их видишь?
— Нет, естественно, — пожала плечами Эмма.
— А если ты вдруг по секрету узнаешь кое-что об интимной жизни своих друзей или коллег? Нечто довольно специфичное? Ты станешь зацикливаться на этой информации? — продолжил расспрашивать Рид.
— Смотря что именно я узнаю, — ответила Эмма и сильнее сцепила руки на груди. — Но не думай, что я не понимаю, к чему ты клонишь. Да, у всех разные предпочтения в отношениях и постели, в этом нет ничего плохого. Но есть определенные границы допустимого. И то, что вы с моей сестрой вытворяете, ненормально.
— Я у нее далеко не первый, — спокойно напомнил Роберт. — А она прекрасно знает и понимает, чего именно хочет.
— Она отлично держалась до того, как встретила тебя, — настояла Эмма.
— Мы с ней встретились в БДСМ-клубе, когда она психанула и решила хотя бы один вечер больше не воевать сама с собой, — парировал Рид. — Не очень-то похоже на то, чтобы в тот период она чувствовала себя в полном порядке.
— Она бы справилась в итоге, — не отступала Эмма, прожигая мужчину злым взглядом в ответ на его, пронзительный и холодный. — Надо было всего лишь подождать и она бы забыла про свои ненормальные привычки.
— Ты в этом пытаешься меня убедить или себя? — иронично вскинув бровь, уточнил Роберт. Эмма невольно замешкалась, не зная, что ответить. Она ведь вправду никогда не верила, что Ава сможет преодолеть себя и остаться при этом цельной и счастливой. Слишком глубоко чувственная тяга к боли и унижениям въелась в саму ее суть. Или же была там всегда?..
— Ава никогда не изменится, как бы сильно ты того ни хотела, — вырвав Эмму из задумчивости, ровным спокойным голосом произнес Рид. — Есть люди, которые чувствуют боль и удовольствием иначе, чем остальные. То, что они не вписываются в привычную картину мира, вовсе не делает их неадекватными или невменяемыми. Ава же мыслит трезво и умеет отвечать за свои слова и поступки, даже в тех случаях, когда ее горячая натура берет вверх и застилает ей разум. Просто она не такая, как мы.
— Нет, ты тоже другой, — оборвала его Эмма, и в ее голосе ясно прозвучали стальные нотки. — Я про свою сестру и так многое прекрасно знаю, пускай принять это мне тяжело. Но ты — совсем другое дело. Ответь честно, почему тебе так нравиться издеваться над женщинами?
— Ты вряд захочешь понять, — невозмутимо ответил Роберт.
— А ты попробуй убедить, — неопределенно махнула рукой в воздухе Эмма с таким видом, будто смогла загнать собеседника в угол. — Интересно же узнать, как садисты оправдывают свою страсть бить и калечить других людей.
— Так же, как и другие люди обосновывают свою любовь к жесткому сексу, — как ни в чем не бывало повел плечом Рид и адресовал напрягшейся Эмме дружелюбную улыбку. — Не стану говорить за всех, но в моем случае это похоже на желание многих мужчин и женщин покусывать, царапать и шлепать по заднице друг друга во время секса, только сильнее и жестче. Но во главе угла все равно остается стремление доставить любимой женщине удовольствие. Без взаимного желания и доверия все эти игры не имеют никакого смысла и превращаются в откровенное насилие, которое я, чтобы ты обо мне не думала, категорически ни приемлю и осуждаю.
Такой откровенности Эмма от Роберта не ожидала. Она была уверена, что он наверняка попытается увильнуть и перевести стрелки на нее или опять на Аву, но он с поразительной легкостью выложил все карты на стол, лишив ее хоть какого-то преимущества. И, что самое странное и страшное одновременно, звучал он вполне адекватно и даже убедительно.