— Умница, — похвалил Рид. — Теперь второй.
Проглотив последние крохи гордости, Ава припала к другому ботинку и старательно провела по нему языком. Ее почти выворачивало на изнанку, но она стойко продолжала исполнять приказ. Простейшая схема. Господин говорит — она исполняет. Большего от нее и не требуется. В том числе и думать.
— Достаточно, — строго произнес Роберт и отнял стек от ее головы. — Сядь обратно на колени.
Стараясь унять кипевшие внутри эмоции, Ава повиновалась и посмотрела в пол. Она старалась дышать ровно и спокойно, но в горле у нее застрял огромный склизкий ком отвращения к самой себе и она все никак не могла с ним справиться. Она даже не уловила тот момент, когда Роберт опустился перед ней на одно колено, и испуганно притихла стоило ему дотронуться до ее подбородка и мягко его приподнять.
— Ох, милая, только посмотри на себя, — насмешливо произнес Рид, погладив ее по щеке, и заставил девушку повернуть голову чуть в сторону. — Подними глаза и посмотри.
Ава безропотно послушалась и уперлась взглядом в собственное отражение в зеркале. Сердце ее замерло.
— Ты только посмотри, — вместе с ней рассматривая огромную серебряную поверхность, продолжил Роберт и наклонился к самому ее уху. — Экая мерзкая. Жалкая. Тварь.
Не спуская взгляда с зеркала, Ава почувствовала, как на ее глазах наворачиваются слезы. Она выглядела не просто ужасно, а отвратительно. Вся бледная, почти голая, с красной, будто обожженной спиной и кожаными кандалами на руках и ногах. Она сломала себе ногти, весь ее макияж размазался, губы пересохли. Вино уродливыми огромными пятнами и подтеками застыло на ее теле и лице. Половина волос слиплась и вымокла, другая — вздыбилась и торчала в разные стороны. Она пришла к Роберту такой красивой, соблазнительной и дивной, благоухающей любимыми духами, и какой же уродливой позволила ему себя сделать… Ведь не только внешне она изменилась. Он перекорежил все, что было у нее внутри. Ему даже не пришлось особо стараться. Когда она к нему пришла, она и так уже была на грани. И он это видел.
— Неужели оно того стоит? — вкрадчиво спросил Рид, слегка касаясь ее виска губами. — Вся эта боль, унижения, муки… Неужели ты действительно без них не можешь? Неужели без них не в состоянии протянуть и дня? Ох, Ава…
Он нежно поцеловал ее в уголок века, убрав губами навернувшуюся слезу, но она его как будто даже не заметила. Она смотрела на себя и едва не дрожала от сдерживаемых рыданий. В голове у нее вертелись и сбивались в кучу жуткие мысли, и все нутро разрывало от огромного, больше, чем целый мир, чувства вины.
Господи, что скажет Эмма, если узнает?
Что с ней сделает мать, если хотя бы заподозрит неладное?!
Опять таблетки, опять бесконечные сеансы у психолога. Опять скандалы и выговоры. Непонимание…
Опять ей придется прятаться от родных и коллег, замазывать синяки и ссадины. Опять придется врать и скрываться. Но ради чего?!
Потому что нравится? Потому что возбуждает и заводит? Дарит покой и отвлекает от всех проблем и стрессов?
Но ведь так ненормально! Она ненормальная.
Давясь слезами, Ава крепко зажмурила глаза и через силу заставила себя больше не плакать. Все плети и лезвия на свете не могли доставить ей такую боль, в которой сейчас горело и умирало ее сердце. Вина, которая в последнее время только маячила на периферии, захватила ее с головой, унижая и убивая. У нее не было сил с ней больше бороться, не думать о ней, делать вид, что все в порядке. Ничего не в порядке. Никогда не было и не будет, потому что такая она есть. Сабмиссив. Нижняя. И мазохистка.
Теплые и немного грубоватые ладони мягко легли на напряженные плечи и ободряюще погладили.
— Если ты хочешь, мы можем закончить, — серьезно предложил Роберт. — Твое решение?
— Веревки еще остались, — стараясь сдерживать бушевавшую внутри истерику, напомнила Ава и открыла глаза. — Вы хотели опробовать на мне узлы, Хозяин.
— Если ты настаиваешь, — с едкой насмешкой почти презрительно бросил Рид и отошел. Вернулся он уже с мотком веревки и опустился позади Авы на колени.
— Расслабься. Больно не будет, — заверил он ее. — Заведи руки за спину.
Ава подчинилась и низко опустила голову. Внутри нее все еще клокотала буря, но с каждым новым прикосновением веревки, с каждым новым узлом она затухала и пропадала. То, как твердо и уверенно Роберт связывал ее, его плавные и неторопливые движения успокаивали Аву и возвращали ей равновесие. Не важно, какой стыд она будет чувствовать после, и все равно, что она сама еще на стадии переговоров разрешила Риду унижать себя и втаптывать в грязь. С собой она разберется потом. Что бы не произошло во время сессии, именно она приняла решение вступить в игру и готова была держать ответ за свои действия.