— Ох, Ава…
Все закончилось. Роберт замер над притихшей Авой и с шумом попытался отдышаться. Девушка под ним не смела шелохнутся или даже просто глубоко вздохнуть.
Наконец-то он вышел из нее, небрежно и слабо оттолкнулся и устало повалился на пол, прислонившись спиной к дивану. Сил хватило только на то, чтобы на автомате подтянуть наверх спущенную одежду, и все. Очень осторожно Ава полностью легла и попыталась сжаться в комок. Она слушала, как глубоко дышит Хозяин, и чувствовала, как его выплеснувшееся из нее наружу семя медленно засыхает на бедрах. Отяжелевший от запахов пота и смазки воздух вяз на языке, и в голове шумело точно от похмелья. Разгоряченная кожа медленно остывала и покрывалась мурашками.
Облизнув пересохшие губы, Ава несмело пошевелилась и попыталась как можно более бесшумно и незаметно натянуть обратно трусы и джинсы, но Роберт тут же среагировал на ее робкие движения. Вмиг мужчина отбросил накрывшую его блаженную истому и усталость, весь подобрался и вскочил на ноги. Метнувшись к замершей в испуге девушке, он схватил ее за импровизированный ошейник и резко дернул вверх. Ава сдавленно захрипела, когда ремень снова надавил ей на шею, и, неловко сев, в панике вцепилась обеими руками в Рида, но ее жалкие попытки сопротивляться только больше его раззадорили.
— Э-нет, дорогая! Если ты думаешь, что на этом все… — с безумным весельем в голосе отдернул он ее и, крепко держа за петлю ремня, потащил в сторону спальни. Ава волочилась за ним по полу, истерично отбрыкиваясь, жалобно повизгивая и вскрикивая от страха. Но она стала его добычей и, коль скоро сама отдала ему себя, то он был волен делать с ней все, что угодно.
— …То ты глубоко ошибаешься, — многозначительно закончил Роберт, затащив Аву за порог спальни, и захлопнул стеклянные двери.
Ночь обещала быть жестокой.
Ава с большим трудом продрала глаза и едва сдержалась от болезненного стона. Все тело нещадно болело. Даром, что она лежала на кровати, в своей мягкой постели, а не валялась брошенная на холодный пол или колючий коврик под дверью. С Роберта бы сталось.
Он разошелся с ней от души. Обращался с ней, как с дешевой шлюхой, которую купил себе на потеху, чтобы потом выбросить, использованную, ненужную и выжатую до дна.
Он сделал из своего ремня наручники и связал ими руки Авы. Скрепил пряжками с ее ремнем и уже за него привязал к изголовью кровати.
Он грубо раздел ее догола, порвав в процессе почти всю ее одежду. За каждую попытку взбрыкнуться, сопротивляться или попросту уклониться Ава получала от него оплеухи и сильные тычки по самым чувствительным местам. От его ударов на ее ягодице расцвел отвратительной синевой огромный синяк, и Ава по опыту знала, что еще долго не сможет нормально сидеть без болезненных ощущений.
Он завязал ей глаза одним из ее шарфов, а на шее туго затянул ее ошейник. И, что самое ужасное, пока он его искал, вырвав у рабыни признание, где она прячет свою реликвию, на глаза ему попалось кое-что еще весьма интересное.
— Ава, какая ты, оказывается, плохая девочка! — со злорадной насмешкой восхитился Роберт, вертя в руках найденный в ящике прикроватной тумбочки забавный розовый вибратор, весь усеянный пупырышками и рельефными бороздочками. Вместе с миленькой и пошлой игрушкой в том же секретном месте обнаружились пара стеклянных шариков в маленькой шкатулочке, малинового цвета вибро-яйцо с пультом управления, красивейший фаллоимметатор из розоватого стекла и значительный запас лубриканта. Не стоило и сомневаться, что в итоге все находки пошли в дело.
Вот только рот Аве он оставил открытым. Сегодня ночью ему хотелось слушать ее крики, и вопить она должна была так, чтобы все соседи до самого верхнего этажа ее услыхали. А кричать поводов было очень много.
Он мог бы ее отыметь, не обращая внимания на ее собственные ощущения. И, наверное, где-то в глубине души она рассчитывала на нечто подобное. Изменницам и взбалмошным сабмиссивам не положено и толики удовольствия. Лишь боль и унижение, и только так по мнению Авы было бы справедливо.
Но Рид поступил с ней гораздо хуже. Он заставил ее кончать. Раз за разом, выматывая ее до предела. Он жестоко играл с ней, но делал все, чтобы она оказывалась на пике удовольствия, даже если она сама изо всех сил сопротивлялась и пыталась сдержать оргазм. Роберт вытягивал его из Авы, зная о ее стыде и понимая, какое страшное унижение она чувствует, кончая. И ее душевные муки, ее моральная ничтожность и беспомощность приносила ему гораздо больше удовольствия, чем все ее крики и слезы от физической боли.
Она не могла вспомнить, когда и чем для нее закончилась устроенная экзекуция. Воспоминания смешались, переплелись и теперь вспыхивали в голове яркими, броскими и вульгарными образами, как искры перед глазами, а истерзанное и измученное тело только подтверждало, что все случившееся произошло на самом деле.
Жалобно и тихо всхлипнув, Ава пошевелила руками и вынула их из ослабленного ремня. Тот так и остался лежать скрученный на простынях, и от него к верху изголовья тянулся второй ремень. Рид мог бы оставить Аву скованную на всю ночь, но почему-то решил избавить несчастную рабыню от пут. Снял он и повязку с ее лица. Точнее просто развязал узел на затылке. Да еще и небрежно накрыл простыней, прикрыв обнаженный зад и бедра девушки.
Но вот только его самого рядом не было.
Превозмогая себя, Ава перекатилась на спину, вяло отмахнулась от шарфа на лице и непослушными руками натянула простыню выше, после чего попыталась сесть. Ее спина болела и была вся в царапинах. На животе засохли капли спермы, а след от укуса на лопатке превратился в пунцовый синяк. Ноги дрожали и на бедрах мерзко сводило мышцы. О том, что творилось между ними, не стоило и упоминать. Нет, там Роберт никак ей не навредил, но и спокойно перенести такой натиск тоже было невозможно. И если Хейз захочется когда-нибудь повторить подобный секс-марафон, то с большой долей вероятности весьма нескоро.
Медленно и очень осторожно Ава села на край кровати, прижимая скомканную простынь к груди. Забытые на постели стеклянные шарики покатились за край и упали к прочим игрушкам на скомканную и брошенную на полу одежду, которая заглушила звук их падения. Долгую минуту девушка сидела неподвижно, переваривала все случившееся и свое нынешнее состояние. Спутанные волосы упали ей на лицо, но она не торопилась от них отмахиваться. Незначительная мелочь по сравнению с той катастрофой, которую она только что пережила.
Но она ни о чем не жалела. Лишь только о том, что в какой-то момент посчитала, что сможет уйти от Роберта, не причинив сильного вреда ни ему, ни себе. Но на деле все оказалось намного серьезнее, чем она могла даже предполагать. И только ревность наконец-то обнажила всю правду. Страшную, пугающую, но такую желанную и нужную правду.
Вот только в темной и пустой спальне Ава была совсем одна. Она смотрела сквозь всклоченные волосы на свой ошейник, который лежал на туалетном столике. В самом центре, среди вороха чисто женских мелочей, словно он был величественной короной, а не символом рабства и покорности. И одного короткого взгляда на него хватало, чтобы внутри расцвели в полную силу холод и тоска.
Ава тяжело вздохнула, сдерживая предательский всхлип, и оглянулась через плечо. К ее удивлению за неплотно закрытыми стеклянными дверьми и опущенными занавесками мерно горел теплый свет ночной лампы. Прижав к себе простыню, Ава встала на ноги, затем осторожно, словно боялась вспугнуть наваждение, подошла к дверям и бесшумно их открыла.