— Это так, но в итоге мы сошлись на том, чтобы не тратить деньги на ерунду и подарить друг другу что-нибудь важное, — пояснила Эмма и многозначительно подняла одну из книг. — А хорошие книги — это всегда важно. Да и ты, к слову, не думала подарить мистеру Риду книгу? Универсальный подарок.
— Учитывая, что он начитаннее меня, я не рискну, — состроила недовольную гримасу Ава и окинула взглядом полки магазина. — Сложнее только выбирать ему винил в подарок…
— Между прочим в конце зала есть стеллаж с весьма интересной литературой, в том числе и о ваших общих интересах тоже, — наклонившись к плечу сестры, таинственно шепнула Эмма и весело прыснула, когда та с раздражением посмотрела на нее в ответ. — Что? Ты же всегда хотела, чтобы я смирилась с твоими закидонами.
— Не ерничай, — закатила глаза Ава и отошла в сторону, оставив сестру разбираться дальше со своим заказом. Взгляд ее снова вернулся к бесконечным книжным полкам. Хоть данный магазинчик не мог тягаться с масштабами огромных книжных сетей, здесь все же можно было найти книгу на любой вкус, начиная от непритязательного чтива в мягкой обложке и последних бестселлеров до классики и букинистики. Были и такие книги, которые в огромных магазинах, рассчитанных в первую очередь на среднестатистического покупателя, сложно было найти, но именно здесь они дожидались своего нового владельца, который, как правило, точно знал где их искать. Или же обнаруживал совершенно случайно, безумно радуясь своей находке. Отложив ненадолго всякие мысли о подарках, Ава как привороженная подошла к паре стеллажей с табличками «Архитектура и дизайн» и с жадным интересом вчиталась в корешки первого попавшегося на глаза ряда. Когда в ее руках оказалась уже третья по счету книга, к ней незаметно подошла Эмма и заинтересованно заглянула через плечо.
— Оу, лабиринты, — заметила она, рассматривая черно-белую замысловатую схему, имевшую форму восьмиугольника с шестиугольными бастионами.
— Это схема лабиринта Рейнского собора. От него Умберт Эко отталкивался, создавая свою таинственную библиотеку для «Имя розы», — пояснила Ава и, погрузившись в воспоминания, с любовью посмотрела на изображение лабиринта. — Сэм каждый учебный год начинал с цитаты из этого романа о важности архитектуры…
Она хотела продолжить свою мысль, возможно даже вспомнить и процитировать строки из романа, но непроизнесенные слова ни с того ни с сего так и не сорвались с губ и мгновенно растворились, потонув в вырвавшихся из глубин затаенных чувствах.
Ава очень не хотела вспоминать о Сэме, тем более под Рождество, и гнала от себя все мысли о нем, воспоминания о предыдущих проведенных вместе праздниках и осознание того, что больше таких счастливых моментов с ним и с Мартой у нее больше не будет никогда.
А ведь полиция так не нашла виновного, и чем больше времени проходило, тем серьезнее Ава задумывалась о том, не ошиблись ли они сами в своих предположениях? И без того с огромным трудом удавалось поверить в то, что Сэма — старого доброго и всегда понимающего Сэма — кто-то мог убить, и особенно тяжело из-за того, что полицейские не нашли даже подозреваемых. От того с каждым днем все правдоподобнее становилась мысль, что, возможно, не было никакого убийства и улики поняли не так, как совсем неправильно интерпретировали обстоятельства преступлений в аббатстве герои «Имени розы», по ошибке приняв их за знамения Апокалипсиса. Ведь и их домыслы в конечном итоге казались весьма правдоподобными и реалистичными до самого последнего момента, пока не открылась куда более приземлённая и прозаичная причина творящегося вокруг зла.
К тому же убийство — это что-то, что происходит в книгах и кино, о чем пишут в газетах и рассказывают в новостях, но никак не стыкуется с объективной реальностью. А когда-то нечто подобное происходит взаправду, разум до последнего не готов принять случившееся, тем более без веских доказательств. Без виновных, на которых показали перстом.
Заметив, как погрустнела и помрачнела Ава, Эмма неловко замялась и попыталась отвлечь сестру на что-нибудь позитивное. С преувеличенной бодростью она принялась перебирать другие книги на стеллаже, выбирая самые на свой взгляд интересные.
— Может быть, ты подаришь мистеру Риду что-нибудь про архитектуру или дизайн? Чью-нибудь биографию или альбом работ? — предложила она. — Уверена, каким бы начитанным он ни был, в этом ты точно разбираешься лучше него и сможешь чем-нибудь удивить.
— Мысль, конечно, дельная, — старательно отвлекшись от тяжелых мыслей, протянула Ава и окинула новым взглядом полки с книгами. — Но мне бы все-таки хотелось подарить что-то более значимое для него…
«Для нас», — мелькнуло у нее в голове, но, к счастью, не сорвалось с языка. Хоть и неприятно напомнило о том, что рано или поздно, так или иначе Эмме придется обо всем узнать. Но не сегодня и даже не в ближайшее время. Рождество не время для конфликтов, которые, наверняка, последуют.
Потратив время на то, чтобы найти что-то подходящее в подарок для Роберта, Ава так и не отыскала ничего толкового. Она выбрала несколько книг, но все никак не могла решить, подходят ли они в качестве подарка, тем более на первое Рождество любимому человеку. Она совсем опустила руки и в отчаянии углубилась дальше в магазин, пытаясь найти хоть что-нибудь, как взгляд ее наткнулся на неприметный стеллаж со старыми потрепанными книгами — те из букинистических изданий, которые сохранились не в самом лучшем виде, и раздавались почти даром. На самой нижней полке стеллажа стояла пара картонных коробок с совсем уж плохими и разваливающимися экземплярами. Заметив имена авторов на обложках, Ава заинтересованно присела на корточки и принялась копаться в распустившихся едва ли не на отдельные пожелтевшие от времени и порванные страницы книгах.
— Подозреваю, что у тебя, кажется, возникла какая-то интересная идея, — медленно протянула Эмма, заинтригованно наблюдая за сестрой.
— Правильно понимаешь, — с улыбкой ответила та.
— И в чем она заключается? — высоко вскинула бровь старшая.
— В цитатах, — коротко произнесла Ава и с трепетом сжала выбранные из общей кучи несколько книжек, объединенных одним автором — Фрэнсисом Скоттом Фицджеральдом.
Первым в череде праздничных вечеринок и встреч по обыкновению стоял корпоратив в «Форд и партнеры», который по традиции проходил без яркой шумихи, но душевно и почти по-семейному. Все стены украсили пышной мишурой и разноцветными гирляндами, и почти на каждом рабочем столе стояла то маленькая елочка, то фигурка Санта-Клауса, шар со снегом или иной рождественский сувенир. Под самую любимую в коллективе песню Джорджа Майкла «Last Christmas» и лично обожаемые самим Фордом хиты ABBA коллеги непринужденно болтали, потягивали пунш и шампанское и обменивались небольшими подарками. Вечер проходил в теплой и непринужденной атмосфере, хотя Ава до последнего боялась, как бы чего не случилось. А все из-за Блэка.
После неудавшегося свидания они с ним почти не разговаривали, только по работе. Единственный раза, когда Ава попыталась объясниться с Виктором и разрешить неловкую ситуацию мирно, мужчина даже не дал ей толком договорить, сказал, что все понимает и не ждет никаких извинений.
— Что было, то прошло, — подытожил он тогда, но при этом говорил и выглядел не в пример своим словам подавленно и устало. Видя, в каком он состоянии, Ава еще сильнее почувствовала себя виноватой, но больше поговорить с Блэком ей так и не удалось. Он избегал всех разговоров, которые не касались бы работы, и по возможности старался не попадаться Хейз на глаза, что довольно сильно ее беспокоило, пускай она и старалась убедить себя, что ничего в сущности ему не должна, чтобы так переживать.
Впрочем, где-то за неделю до корпоратива она заметила, что настроение его исправилось, он снова стал выглядеть бодрым и вполне довольным жизнью, и совесть с облегчением перестала ее мучить. Ровно до того момента, как в самом начале офисной вечеринки Ава не увидела Блэка с тоскливым видом стоящего в одиночестве у окна со стаканом виски в руках. Девушки из бухгалтерии, захмелев от пунша, бегали по офису, раздавали всем забавные праздничные украшения и даже на Виктора умудрились намотать искрящуюся фиолетовую мишуру, от чего он стал выглядеть только еще более подавленным. Будто бы бедный, несчастный Пьеро, отвергнутый Коломбиной.