— Вы из банка? У меня есть еще месяц до квартальной выплаты по векселю. Нет, не похоже, чтобы вы были из банка, — быстро проговорила она. — Шпик? Меня уже допрашивали легавые. Или вас подослала мадам Лукреция? Я же сказала, что все в порядке! — почти выкрикнула она а потом забормотала: — И это никак, никак не отразится... — Альбина осеклась, схватила бокал с коньяком и осушила в один глоток.
Ее передернуло, глаза снова расфокусировались и съехали к переносице. С видимым отвращением Альбина загасила сигарету.
— Тогда остается один вариант. — Язык ее чуть заплетался. — Вас прислал доблестный фельд-полковник Шварц. А?! — с пьяным торжеством воскликнула она. — Я угадала? Ну признайтесь же, я угадала?!
— Я бы хотел осмотреть кабинет господина Петерсена, — тихо, но с нажимом сказал Лимек.
Было ли дело в коричневых сигаретках, или их сочетание с алкоголем дало такой эффект — а может быть, у Альбины просто сдали нервы после похорон — но она безропотно проводила Лимека на второй этаж и распахнула перед ним массивную дверь в конце коридора.
— Я вас оставлю. Когда закончите, сможете найти меня в моей комнате. Это напротив.
О таком Лимек и не мечтал. Притворив за собой дверь, Лимек сунул руки в карманы и огляделся.
Если на первом этаже особняка, в прихожей и гостиной, мебель вполне соответствовала возрасту и виду дома — старинная, потемневшая, с благородной патиной на медных ручках и неотъемлемой паутиной под диваном, — то кабинет инженера, расположенный в угловой комнате с эркером, был обставлен предельно скупо и функционально. Два книжных шкафа, сосновый стол, стул, кульман, приемник пневмопочты — все это выглядело настолько казенным и безликим, что Лимек не удивился бы, обнаружив инвентарный номер Политехникума на любом из предметов. Из общей картины выбивалась только выложенная синими изразцами печь с чугунной заслонкой.
Покачавшись с каблука на носок и обратно, Лимек еще раз обвел взглядом кабинет. Окна эркера плотно зашторены. Шкафы закрыты. Стол девственно пуст. Любой обыск, как учили много лет назад в Академии, следует начинаться с поверхностного осмотра. Потом можно переходить к движению по спирали вдоль стен; этот способ еще называют «методом улитки»...
В книжных шкафах инженер Петерсен держал полные собрания сочинений античных авторов — от Аристотеля до Еврипида. Вытащив пару томиков, Лимек обнаружил плоскую бутылку с дешевым коньяком. Остальные книги так прочно склеились между собой кожаными переплетами, что было ясно — их не доставали из шкафа с того самого дня, как туда поставили. В некоторых даже страницы не были разрезаны.
Кульманом, судя по слою пыли, не пользовались месяца два, а то и три.
Оставался стол. Четыре ящика: в нижнем — пусто, во втором снизу — тоже пусто, только валяется оторванная пуговица, в третьем — точилка для карандашей и щепотка опилок. В верхнем ящике был замок, и Лимек полез за отмычками, но ящик оказался не заперт. В нем лежала расчетная книжка за электричество. В прошлом месяце П.Петерсен использовал четыреста тридцать два киловатт-часа. К оплате — двести семьдесят шесть талеров, включая аванс.
Ого, мысленно присвистнул Лимек. Чертежи, говорите? Похоже, дело зашло дальше чертежей. Как там? «Тестирование аппарата Петерсена поручено мастеру-наладчику Мёллеру». Но инженер не удержался и решил проверить аппарат дома... По-хорошему, следовало бы прошерстить весь особняк, от подвала до чердака — только Лимек не знал, что именно искать. И потом, это уже наверняка сделали трискели, например, во время сегодняшних похорон. Трискели — известные мастера по части негласных обысков... Интересно, кто такой упомянутый Альбиной фельд-полковник Шварц?
В задумчивости сыщик подошел к окну и отдернул штору. Зря: окна кабинета инженера Петерсена выходили прямо на Бездну.
Из-за того, что особняк стоял на одном из холмов Бельфегора, а кабинет располагался на втором этаже дома, ничто не заслоняло горизонт, где пасмурное зимнее небо сливалось с лиловым заревом вечного заката. Вздрогнув, Лимек быстро задернул штору.
Бр-р, ну и семейка. Дочка любит прогуливаться по Набережной, а папенька в часы раздумий созерцает эманации Бездны прямо из окна кабинета. Точнее, созерцал — пока не наложил на себя руки. Дочка тоже пыталась, но безуспешно...
Повинуясь старой привычке доводить дело до конца, Лимек прикоснулся ладонью в керамическому боку печки (холодная), присел на корточки и открыл заслонку. Внутри лежала горка свежего бумажного пепла. Перед тем, как свести счеты с жизнью, Персиваль Петерсен сжег все бумаги из письменного стола.