В Сочельник Петерсен написал (почему-то наискось): «Изл. усил. когда объект наход. под вл. наркотиков?!?!», а уже следующим утром добавил химическим карандашом: «Провести испытания в Ашмедае».
Комментарий от первого января: «Предположение ошибочно. Надо повторить эксперимент с теми же исходными данными. Ключевой элемент — А!»
С Нового года книжица в коленкоровом переплете из журнала наблюдений превратилась в личный дневник Петерсена. Записи стали носить более личный характер, в них появилось еще больше сокращений. Чаще других встречались буквы Ф, М и А. «На встрече с Ф. и М. рассказал им про А. Встретили скептически». «Попросил денег у Фабриканта для Ф. Отказал. Пришлось обратиться к Генералу». «Не смог сегодня взять А. День впустую».
Лимек предположил, что А — это Альбина, но десятого февраля, на странице, забрызганной кровью, было записано дрожащей рукой: «На тридцать шестой минуте эксперимента у Абеля началось сильнейшее носовое кровотечение. Остановить самостоятельно не смог. Пришлось вызывать Меерса. Он в шоке от потенциальных результатов».
Итак, опять загадочный Абель. Лимек оторвался от чтения, нащупал чашку с кофе, поднес ко рту, но вовремя остановился — в ней плавал окурок. Когда Лимек его там загасил, он не помнил. Пепельница переполнилась, рядом валялась пустая и смятая пачка из-под сигарет. Под потолком висело облако дыма. Во рту горчило.
Лимек отставил чашку и нажал на кнопку интеркома.
— Абби, зайдите ко мне, пожалуйста.
Секретарша появилась с колбой от кофеварки в руках и приклеенной гримаской бодрости на лице.
— Еще кофе, шеф? Интересно, откуда у нее этот засос? — подумал Лимек и сказал:
— Нет. Надо поработать.
Абби поставила колбу на стол и с готовностью вытащила блокнот. Похоже, она, как и Лимек, считала трудотерапию лучшим средством после Шторма.
— Приют на площади Искупления в Вааль-Зее. Главная смотрительница — Сивилла Гельрод, судимая, но шантажировать бессмысленно, а подкупать дорого. Лучше работать через канцелярию. Мне нужны метрические записи обо всех детях мужского пола по имени Абель, попадавших в приют за последние... ну, скажем, лет десять. И списки людей, претендовавших на усыновление. Вот двести талеров на расходы. Результат нужен завтра, желательно до полудня. Еще мне нужно...
— Побриться, помыться и почистить зубы, — перебила Абби. — И поспать часов десять. Шеф, на вас лица нет, — заботливо добавила она.
Лимек скорчил свирепую физиономию, но возразить тут было нечего: его действительно вырубало от усталости.
— Все, свободна, — бросил он и взмахнул рукой.
Когда Абби вышла, Лимек встал, засунул журнал в карман и присел на корточки перед баром. Под запасами спиртного прятался маленький стальной сейф с кодовым замком и никелированным замком. Комбинацией была дата рождения Камиллы.
Из сейфа Лимек вытащил старый полицейский револьвер с коротким стволом и коробку патронов. Протерев куском ветоши оружие от лишней смазки, Лимек пару раз провернул барабан, пощелкал курком, зарядил револьвер и определил его во внутренний карман пиджака. Пусть теперь попробуют, подумал он.
По дороге домой он выбросил кастет в мусорный бак.
5
Он проснулся с металлическим привкусом во рту и тяжестью в затылке. В комнате царил полумрак из-за задернутых штор, и непонятно было, какое время суток. Из всех чувств в теле сыщика осталась только тупая ноющая боль в каждой клеточке.
На часах — полдевятого. Утра или вечера? Лимек вернулся около шести вечера и сразу рухнул на диван. Проспал он всю ночь или только два с половиной часа? Сыщик сполз с дивана, подошел к окну и отдернул штору. Определиться со временем суток это не помогло: за окном был серый и промозглый сумрак. Но тут задрожала эстакада надземки, а так как поезда прекращали движение в восемь вечера, выходит, это был утренний поезд.
Итак, Лимек рано лег и долго спал, но сон не принес желаемого облегчения. Раздеться Лимек забыл, одежда смялась и пропиталась потом. Все тело ломило и требовало отдыха. Денька этак на три. Со здоровым и крепким сном, турецкими банями, массажистками, сытными обедами в «Маджестике» и хорошими сигарами на десерт. Но Лимек, пока не закрыл дело и не отчитался о результатах перед Ксавье, мог предложить организму только горячий душ, кофе и яичницу. Как надеялся сыщик, завершение было уже не за горами. По большому счету, осталось уяснить некоторые детали — а уж аппарат пусть ищут сами, наперегонки с трискелями. Тут я пас.