Лестница вывела доктора и сыщика в тесный проход, заставленный разобранными койками. За ним была совсем уж крошечная комнатка со столом, стулом и обшитой железом дверью. На стуле дремал санитар, внешность которого заставляла усомниться в теории полного вымирания неандертальцев.
— Эй! — прищелкнул пальцами Меерс. — Любезнейший!
Санитар встрепенулся и вскочил, едва не опрокинув стол.
— Можете идти. Мы здесь побудем некоторое время.
Когда санитар вышел, Лимек показал на железную дверь и спросил:
— Петерсен там?
— Никогда не перебивайте пожилого человека, — поморщился Меерс. — Во-первых, это невежливо, а во-вторых, он может потерять мысль. Да, Петерсен там, но он спит, и в ближайшие, — Меерс щелкнул крышкой часов, — минут пять его не разбудит даже двенадцатибальный Шторм. Так вот, о чем это я?
— О машине Петерсена.
— Ах да... Только не спрашивайте меня о принципе ее действия — я ни бельмеса не смыслю в физике, знаю только, что это определенного рода излучатель... Из нас троих — меня, Симона и Персиваля — получилась неплохая команда. Симон добывал опытный материал, Персиваль проводил эксперименты, ну, а я утилизировал, так сказать, отходы производства...
— Что за материал?
— Люди, мой юный друг, людишечки — те самые, ради которых все и затевалось... Но на определенном этапе исследований мы начали испытывать финансовые затруднения. Нам пришлось искать... гм, альтернативные источники средств. Тут пригодились мои старые связи. Генерал Отто Валлендорф, мой бывший пациент, и фабрикант Ламар Ксавье, до недавнего времени регулярно посещавший мои сеансы психотерапии, заинтересовались нашей работой. Они были большие придумщики, эти генерал и фабрикант... Они были — конспираторы! Эти два карманных заговорщика задумали свалить канцлера Куртца, и почему-то решили, что аппарат Петерсена им в этом поможет... Нам было наплевать.
— Вы не боитесь все это мне рассказывать? — не выдержал Лимек.
— Боюсь? — удивился доктор. — Кого? Вас? Или фельд-полковника Шварца?! — Меерс совершенно искренне рассмеялся. — Все персонажи этой истории уже мертвы, Лимек! Симон исчез неделю назад, Валлендорф сгинул во время последнего Шторма, Ксавье, скорее всего, угробили трискели... Остались только я и Петерсен. Меня уже трудно чем-то испугать, ну, а Петерсен... — Меерс опять взглянул на часы. — Впрочем, на то, что осталось от Петерсена, можете полюбоваться сами.
С этими словами Меерс вытащил из кармана длинный и замысловатый ключ старинной работы и отомкнул железную дверь.
6
Стены, обитые войлочными матами; лампочка в зарешеченном колпаке на витом проводе; тонкий полосатый матрас в рыжих пятнах; узенькое окошко под самым потолком, прорубленное в толще стены; параша в углу; перевернутая латунная миска валяется на полу; куча лохмотьев...
Где-то так Лимек себе все и представлял. Меерс щелкнул выключателем, и вместе с тусклой лампочкой сработала противно-гундосая сирена. Куча лохмотьев встрепенулась, на миг явив лысую шишковатую голову, которая тут же втянулась обратно, а потом попыталась поплотнее вжаться в стену.
— Подъем! — скорее взвизгнул, чем крикнул Меерс. — Быссстро!
Лохмотья пришли в движение, начав сложную многоступенчатую процедуру вставания. Ветхое одеяло сползло на пол. Под ним прятался очень худой и нескладный человек, одетый в широкие и короткие штаны и драный свитер. Придерживаясь рукой за стенку, человек сперва встал на колени, потом странно изогнул спину, оттолкнулся второй рукой и рывком поднялся, с трудом удерживая равновесие.
— Господин Лимек, разрешите представить вам инженера Персиваля Петерсена, — произнес доктор брезгливо.
У Петерсена (Лимеку вдруг дошло, что он ни разу не видел его — ни в досье, ни в доме инженера не нашлось ни одной фотографии) была большая, обритая наголо голова неправильной формы и узкое, почти треугольное лицо с острым подбородком. Лицо и голову сейчас покрывала густая поросль щетины с пятнами седины. Глаза — огромные, темные, глубоко запавшие, были похожи на два нефтяных пятна, подернутых мутной пленкой. На висках виднелись свежие ожоги от электродов.
— Таким его нашли три дня назад, сразу после Шторма, — сообщил Меерс. — В Левиафании, на детской площадке. В яме глубиной около метра. Судя по грязи под ногтями, он сам вырыл себе могилу...
— Что с ним?
Меерс пожал плечами.
— Кто знает?.. Он был абсолютно невменяем, не обращал внимания на окружающий мир, периодически плакал, иногда смеялся. По настоянию полковника Шварца к пациенту применили электрошоковую терапию, но, как видите, безрезультатно. Последние два дня мы держим его на медикаментах — у пациента абстинентный синдром вследствие давней опиумной зависимости... Вообще, симптомы напоминают тяжелую форму аутизма. Реагирует только на резкие команды и болевые импульсы.