— Ты мне, гадина, сейчас все расскажешь! — орал сыщик, вне себя от ярости. Его будто прорвало, и вся та злость, что копилась эти дни, хлынула наружу бурлящим потоком. — Ты мне, тварь, еще и дорогу туда покажешь! Гнида, падаль, мразь! Я же все равно его вытащу... Все равно вытащу, слышишь, ты, подонок?!
Когда они оказались у «Шкоды», Лимек с размаху швырнул Ленца к машине. Тот ударился головой и рухнул на колени.
— Сейчас-сейчас... — приговаривал Лимек, судорожно шаря по карманам в поисках ключей. — Сейчас ты у меня заговоришь...
В этот момент заднее стекло «Шкоды» опустилось, генерал Валлендорф высунул наружу руку с маленьким никелированным пистолетиком и выстрелил Ленцу в лицо.
12
В девять утра в ресторане «Маджестик» было пусто, холодно и сумрачно. Торшер в центре круглого столика, призванный создавать интимную обстановку для влюбленных пар, горел вполнакала, едва разгоняя утреннюю похмельную серость, пропитавшую помпезно-барочную обстановку ресторана.
За столиком сидели трое: доктор Меерс с потухшей сигарой в зубах, генерал Валлендорф с третьим уже подряд бокалом коньяка в потных ладонях, и Лимек — ни с чем. Посреди стола в мельхиоровом ведерке для льда плавала неоткупоренная бутылка шампанского.
— Официант! — выкрикнул генерал, залпом выпив коньяк и с шумом втянув сопли. — Еще коньяку!
От выпитого Валлендорф покрылся красными пятнами, но продолжал шмыгать носом и вытирать слезящиеся глаза. Отставив пустой бокал, он пару раз судорожно хватанул ртом воздух, а потом громогласно чихнул.
— Черт возьми, Лимек... С этими ночными приключениями я совсем простыл. Официант!
— Хватит орать, Отто, — укоризненно сказал Меерс. — Надираться в такую рань — не самая лучшая идея.
— Можете предложить что-то получше? — агрессивно набычился Валлендорф.
— Да. Например, продумать наши дальнейшие действия.
— К черту! — рубанул рукой Валлендорф. — Какие еще действия? Надраться — вот все мои дальнейшие действия. А-а-апчхи!!!
— Очень изобретательно, — язвительно прокомментировал Меерс. — А вы что предложите, Лимек?
— Я? — вяло удивился сыщик.
— Ну да, вы. Раз уж вы угодили в наши ряды, так сказать, заговорщиков-конспираторов... — криво усмехнулся Меерс, продолжая жевать сигару.
— Не смешно, — сказал генерал Валлендорф. — Слишком поздно примыкать к провалившемуся заговору. Мы уже проиграли, док, неужели непонятно?
— Позволю себе не согласиться, — сказал доктор.
— А-а-а... — махнул рукой генерал, — вы можете себе позволять все, что угодно. Теперь это не имеет ни малейшего значения. Игра сыграна, мы проиграли. Дьявол, начинать жизнь в бегах в моем возрасте...
— Выше нос, Отто, — с наигранной бодростью заявил Меерс. — Давайте подведем промежуточные итоги. Алхимики заполучили чертежи, аппарат и резонатор. У нас остался Петерсен, не так ли, господин Лимек? Следовательно, у нас есть два пути. Первый, быстрый, но сложный. Дождаться, пока алхимики запустят аппарат, и попытаться с помощью Петерсена взять его под контроль.
Валлендорф фыркнул негодующе:
— Бред! Как только они его запустят, к нему на пушечный выстрел никто подойти не сможет. Аппарат ведь можно настроить по-разному, помните эксперимент с барьерным излучением?
— Помню, Отто, прекрасно помню. Поэтому есть второй путь. Вы, Лимек, возвращаете инженера Петерсена ко мне в Азилум, я привожу его в чувство — любыми средствами, хоть инсулиновой комой — и он строит еще один аппарат, точно такой же. Конечно, без материальной базы Политехникума и Фабрики это будет сделать сложнее, но зато ничего не надо будет изобретать.
— А резонатор? — с кислой рожей спросил Валлендорф.
— Ну вы же не верите во всю эту мистическую чушь об искуплении грехов, которую нес наш бедный Персиваль! — всплеснул руками Меерс. — В приюте мадам Гельрод всегда найдется сотня-другая сироток для отбора, и я убежден, что нам удастся найти ребенка с аналогичными альфа-ритмами...
— И что потом? — спросил молчавший до сих пор Лимек.
— Как это — что? — удивился Меерс. — Вы что, не понимаете? Алхимики собираются использовать аппарат Петерсена в своих целях. Плевать они хотели на Бездну, Шторма и муки тысяч людей. Им нужен контроль, власть, абсолютная власть над эмоциями жителей Авадона — всех жителей! Меня, вас, канцлера Куртца! У них в руках тумблер, который одним щелчком может заставить вас рыдать, смеяться, дрожать от страха или восторга...
— А вы? Зачем аппарат вам? — спросил сыщик.