– Ты купил мне новую квартиру?
– Не то чтобы купил – работать только начинаю, больших денег не скопил. Получил для тебя жилье по социальному минимуму – всегда лучше жить в собственной квартире, чем в общежитии. Ведь так?
– Наверное.
– Сейчас некоторые предпочитают общежития. Боятся одиночества. Да и общежития удобные, с отдельными комнатами и централизованным питанием. Что-то вроде санатория. Но ты, насколько я помню, всегда был самостоятельным?
– Точно, – подтвердил я.
– Пока тебе, надеюсь, хватит однокомнатной квартиры. Если не понравится новое жилье, или дом, или район, можно без труда обменять квартиру и переехать.
Как-то сами собой вспомнились строчки из детства: «Человек имеет право на жилье». Неужели и в самом деле имеет? И люди наконец-то построили столько домов, что могут не ютиться на нескольких квадратных метрах, мешая родственникам и соседям, а жить спокойно и достойно?
– И еще… – Мне не хотелось выглядеть глупо, по-стариковски, хотя в вопросе не было совершенно ничего странного. Меня мало волновало мнение чужих людей, но сын – другое дело. – Я не понимаю, в каком мы городе? Магнолия, теплый ветер, столбы дыма в небе…
– Мы почти дома. В Ростове, – сказал сын. – Город разросся, теперь его не узнать. Таганрог, Шахты – пригороды, Азов и Новочеркасск – районы. Вокруг – не только возделываемые поля, но и леса. Многое изменилось за триста лет.
– Потеплело?
– Да. Снег сейчас выпадает только за Полярным кругом. У нас – вечное лето, и в Москве тоже. Только в Питере зимой становится прохладнее.
– Жара круглый год?
– В целом терпимо. Спасают кондиционеры и отражатели. Во всяком случае, так говорят, – не очень уверенно заявил сын. – Я еще и года не живу. Понимаешь?
– Вполне.
Действительно, не много ли я хочу для первых часов новой жизни? Скоро увижу все сам.
– Поехали домой, – предложил Никита.
– С доктором прощаться не будем?
– С каким доктором? – удивился сын.
– Кто-то ведь руководил процессом воскрешения? Должен я ему сказать спасибо?
– Тебя воскрешала мощнейшая интеллектуальная автоматическая система. Думаю, она не нуждается в благодарностях.
– Ясно. Не нужно ничего подписывать? Оформлять документы на выписку?
– Документы давно оформлены. Бюрократия пока не изжила себя полностью, но жить стало гораздо легче. Делами управляют компьютеры, они знают о нас все. Не приходится заполнять сотни бумаг и стоять в очередях – решения принимаются практически мгновенно, информация хранится в электронных файлах. Даже удостоверений личности нет. Тебя всегда узнают в лицо.
Поверить в такие особенности прогресса было труднее всего.
Хонгр вышел из пещеры, потянулся, огляделся по сторонам, хотя понимал, что толку в этом мало. Небо было затянуто серыми тучами, но в некоторых диапазонах и через них со спутника можно наблюдать за тем, что происходит внизу.
Обогнув нагромождение скал, закрывающее полянку перед пещерой и вход в нее от посторонних глаз, Хонгр побрел в лес за хворостом. Ходить с каждым днем приходится все дальше, а без костра не вскипятишь воду, не приготовишь еду, да и ночами, как ни крути, прохладно. Некоторые умельцы селились рядом с силовыми линиями, крепили на них резонаторы или даже накидывали провода и пользовались дармовой энергией, а заодно и высокоскоростной связью, но Хонгр считал такие действия большой глупостью. Проще тогда поселиться в городе, в одной из пустующих квартир – меньше риска, что техники обнаружат утечку энергии и прилетят выяснить, что произошло.
Если требуется скрытность, нужно проявлять ее во всем. Натуральное хозяйство, никаких контактов с внешним миром, только по проверенным каналам. И ни в коем случае никакой суеты. Мало ли пастухов на обширных равнинах Азии? Мало ли тех, кто отказался от благ цивилизации ради единения с природой?
Жаль, конечно, что поселиться пришлось далеко от родной Калмыкии. Но в милых сердцу степях не спрячешься – укрытий почти нет, а людей стало слишком много. Зато здесь, в Северной Монголии, можно днями пасти овец и не встретить человека, не увидеть в небе ракетоплана или легкого планера. От спутников слежения, конечно, не скрыться нигде, но не могут же они постоянно наблюдать за каждым человеком? Особенно если этот человек ничего плохого не делает, просто пасет овец, которых в этих краях немало. Как и законопослушных пастухов.
Многие сейчас идут в пастухи – работа на воздухе, безмятежность… И главное, всегда можно оставить пастушеское дело, если надоест. Стать оператором термоядерной станции, диспетчером баллистической почты, контролером линии сборки. Программистом, на худой конец. Хонгр слышал, что даже некоторые программисты завязывали с любимой работой в этом безумном мире. Хотя такие вещи, конечно, случались редко.