– Бли-и-ин, это же Куравлев, а он всегда сдает, – снова начала причитать она. – Нет, я не пойду туда! Я останусь здесь. Приду сразу на пересдачу.
Вместо вышедшего Куравлева тут же зашёл другой студент.
– Да ты с ума что ли сошла?! – Антон покрутил у виска. – Как так вообще можно не использовать свой шанс? Кстати, а кто вас там экзаменует? – с интересом спросил он, пытаясь разглядеть кабинет через щелку между неплотно сомкнутыми створами дверей.
– Лаврентий Павлович, философ наш, – ответила за подругу Настасья, потому что Малиновская, по-видимому, от страха уже не могла говорить.
– Господи, к самому Лаврентию Палычу, да в таком виде! – воскликнул Антон, кивнув головой на Машкино декольте. – С таким вырезом ты точно все завалишь!
– В смысле? Не поняла.
– Ты что, это же человек старой советской закалки, – объяснил Антон. – Нечто подобное он считает просто верхом пошлости. Нет, я-то, конечно, очень даже не против, – он озорно подмигнул, а потом тут же сделал серьезное лицо. – Но с Лаврентием Палычем такие шутки не пройдут. Советский Союз не одобряет декольте!
Настасья фыркнула.
– Поверь, я знаю, о чем говорю, – продолжал Антон. – Он у нас вел некоторые предметы, так в нашей группе с первого раза из девчонок сдали только «серые мышки», кто не то что декольте, – даже и не красится толком. Зато для него они, наверное, были просто образцом для подражания.
– И что же мне теперь делать? – Машино лицо смешно вытянулось, отчего она стала похожа на крольчонка, у которого отобрали морковку.
– Не бойся. Мы живо что-нибудь придумаем, – успокоил её Антон. – Я сейчас вернусь.
Примерно через две минуты он принесся с огромной серо-коричневой шалью в руках.
– Держи. Одевай скорее, – он накинул шаль на Машкины плечи, а потом обмотал вокруг неё, отчего Малиновская стала напоминать огромную гусеницу.
– Тош, откуда ты это взял? – Настасья удивленно разглядывала шаль, приподняв на кончиках пальцев один из её краев.
– У девчонок из нашей группы одолжил. Потом вернем.
– Я в ней какая-то толстая, – пожаловалась Мария.
В этот момент дверь аудитории снова распахнулась, и в коридор вышел очередной расстроенный студент.
– Нашла время о красоте думать! – проворчал Антон и, не дав Машке опомниться, он схватил её за руку и, пока дверь оставалась открытой, почти силой затолкал в кабинет. Потом быстро закрыл дверь и привалился к ней спиной – чтобы уж подруга не сбежала наверняка.
– Ты чего, она же ещё не готова! – воскликнула Настя, возмущенная таким варварским методом до глубины души.
– Она никогда не будет готова, поверь мне, – проникновенно ответил Антон.
– Эй, сейчас же была моя очередь идти! – запоздало воскликнула сидящая тут же девчонка в очках с огромной кипой лекций в руках.
– Инвалиды у нас проходят без очереди, – пошутил Антон.
Девушка открыла было рот, собираясь что-то возразить, но, видимо, не поняла, шутит парень или нет, и в итоге, поправив свои очки, промолчала.
Антон и Настя немного потоптались у двери, приложив уши, но что-либо расслышать им так и не удалось.
Затем Настя спросила, почему-то немного шепотом:
– А ты сам-то сдал уже? Какой у тебя сегодня экзамен был?
– Гражданское право. Мне автоматом зачли.
– Это нечестно! – возмутилась Настасья. – Тебе все засчитывают автоматом!
– Да нет, на самом деле не все, – Антон отошел от двери и присел на диванчик. – Просто сегодня так получилось.
– Все равно ты жулик, – Настя сморщила нос. – Эх, вот если бы Машке можно было сейчас поставить твои мозги…
Антон как-то странно посмотрел на неё.
– На время. Мы бы тебе потом их вернули, – чересчур серьезно заверила его Настя. И, немного помолчав, добавила: – Честно.
Антон прыснул со смеху:
– С вами не соскучишься!
В этот же день, несколько часов спустя, Маша, Настасья, Антон, Евген, Бирюк и Таня вместе сидели за колченогим грязно-белым столиком в переполненной студенческой столовой, обсуждая ужасы сегодняшнего дня. Малиновская, которая неожиданно для всех умудрилась сдать свой экзамен на четверку, теперь уже весело рассказывала своим друзьям о произошедшем:
– И тогда Тоха – вы только представьте себе! – просто берет и запихивает меня в эту аудиторию! А я так перепугалась от неожиданности, что даже дар речи потеряла. Лаврентий Павлович смотрит на меня, а я как дура у двери топчусь и никак не могу решить – то ли мне к нему идти, то ли обратно в коридор выскочить и надавать Антону по физиономии!
Все засмеялись, а Антон возмущенно произнес:
– Нет, ну ничего себе – я ей, значит, помогаю экзамен сдать, а она мне вместо «спасибо» морду собралась бить! Это просто возмутительно!
– Да ладно, перестань. Это я любя, – Машка в ответ потрепала друга по голове.
– Оригинальная твоя помощь, конечно, – сказала Таня, помешивая свой крепко заваренный чай.
– Да я чего-то и не понял, в чем помощь-то заключалась? – спросил Бирюк, который в этот день тоже сдавал один из экзаменов по своему менеджменту. – В том, что ты ей платочек на плечи принёс?
– Да ей только этот платочек, по-видимому, и помог, – сказал Евген, откусывая при этом изрядный кусок от своей только что купленной ватрушки. – Она же ни черта не знает.
– Ой, Жень, кто бы говорил вообще! – заступилась за Машу Татьяна. – И, между прочим, это не «платочек», а шаль.
– А чего такого? Ты сама, на минуточку, сегодня экзамен завалила, – съехидничал Евген.
– Как и ты, – не уступала ему Таня. – Я с тебя пример беру.
– Ребят, не ссорьтесь, – Маша примирительно махнула рукой. – Евген в чём-то прав – я действительно плохо подготовилась, а этот Лаврентий Палыч странный какой-то. Он реально ставит оценки не по уровню знаний, а по внешнему виду – вот я вам честно говорю. Там будь хоть семи пядей во лбу, но если ты одет как-то не так – с его точки зрения – то экзамен вовек не сдашь! Хорошо, что Антон меня предупредил об этих его закидонах.
– Маш, на мой взгляд, ты чересчур утрируешь, – Бирюк придвинул поближе к Тане пирожок, который она, увлеченная беседой, так и не начала есть, а сам взял уже третий по счету. – Просто это тогда очень странный преподаватель, разве не так?
– А я тебе о чем говорю! Вов, ну как ещё объяснить то, что Настя, которая на самом деле честно готовилась и все ему рассказала, по всем вопросам в билете отлично ответила, в итоге сдала только на тройку? Согласись, – на взгляд Лаврентия Палыча, я уверена, она тоже вызывающе одета. Я же, будем честными, знала очень мало, но с идеально прикрытыми шалью вырезами – оп-ля! – Машка прищелкнула в воздухе пальцами, – сдала на четверку.
– Да ему моя юбка не понравилась, наверное, – покачала головой Настя, одергивая её края, чтобы юбка хоть немного прикрыла колени. – Я слышала, как он бубнил себе под нос «больно коротка», пока я отвечала ему билет.
– Может мы уже перестанем обсуждать детали женского гардероба? – утомленно вздохнул Антон. – Если у нашего дорогого философа какие-то проблемы по этой части, не будем их перекладывать на свои плечи.
– Да и вообще, пойдемте домой, – поддержал его Евген. – Все уже вроде бы поели.
– Вов, доешь, пожалуйста, мой пирожок, я не хочу чего-то, – попросила Таня Бирюка.
Того дважды упрашивать не пришлось: он мгновенно запихнул в рот всю оставшуюся часть булки целиком и, запив её изрядным количеством чая, проглотил почти не жуя.
– Как годзилла жрёт! – в притворном ужасе воскликнула Малиновская, провожая взглядом остатки булочки.
Повеселившись над комментариями, ребята начали выходить из-за стола. Татьяна ещё продолжала копаться в своей сумочке, и остальные невольно задержались, ожидая её.