Малиновская радовалась хотя бы уже тому, что Евгений не слышал этих слов, а также при его известной склонности к ссорам и манере тянуть застарелые обиды до бесконечности все закончилось тем, что никто из них не подрался и не покалечился.
С другой стороны, однако, у Маши, как и у многих других из Авалона, этот неожиданный «презент» вызвал многочисленные вопросы. Нет, она, конечно, вовсе не расстроилась из-за того, что не получила в дар нечто подобное, но, поскольку Флавиус и Сильфида, уходя, оставили за главных двоих, возникал логичный вопрос: почему дварфы преподнесли сие творение одному только Антону, совершенно проигнорировав при этом Евгена, да ещё и назвали его «Главой Светлых Сил»? Нет, опять же, Маша, как и все остальные, была вовсе не против того, чтобы Антон занимал место их, так сказать, «идейного лидера» и даже Главы, но, при всем своем не слишком хорошем отношении к Жене, он, надо признать, ничуть не меньше был достоин звания Великого мага. Особенно эту теорию поддерживала Настасья.
– Не подумай, Тош, что я настраиваю коллектив против тебя, – говорила она Антону. – Но я заявляю это тебе вот так, лицом к лицу, а не шушукаясь за чьей-либо спиной: по моему мнению, Евгений тоже заслуживает какого-нибудь титула.
Антон, в общем-то, не возражал, но полагал, что разрешение таких странных ситуаций находится не в его компетенции.
– Мы здесь не при королевском дворе живём, чтобы раздавать друг другу звания и презенты, – как-то заметил он.
Малиновская попыталась окольными путями выяснить мнение дварфов по этому поводу, но изо всех их путаных объяснений в данном вопросе смогла понять только то, что «почтенные никоим образом не хотели вносить смуты в их важные дела», а дар сей они сделали лишь потому, что «Водяной Господин очень добр, и любви в его сердце хватает на весь народ дварфов».
Что ж, малый народец определенно симпатизировал Антону. Ну а, кроме того, если вспомнить, как Евген их постоянно гонял и шпынял, вечно громко выражая свое недовольство по поводу того, будто дварфы путаются у него под ногами, такая позиция проливала хоть немного света на мотивы и последствия всего произошедшего.
Пока Мария размышляла надо всем этим, двери зала неожиданно распахнулись, открывая взору странную процессию. В открытые двери вошло множество дварфов в изумрудных и желтых камзолах, а самый первый из них медленно и торжественно нёс на своих слегка вытянутых руках довольно-таки большой, обитый чернёным железом ларец.
Все замерли. Семён раскрыл рот. Слава с грохотом поставил на стол свою кружку. Татьяна что-то шепнула Настасье, и та в ответ лишь едва заметно кивнула. Лицо Антона выражало сейчас крайнюю степень изумления.
Процессия дварфов подошла к Евгену и остановилась, при этом низко ему поклонившись. Тот, вставая, с громким дребезгом отодвинул от себя массивный стул. Дварф с ларцом прошел ещё немного вперед и произнёс:
– Мой Господин, мы все сделали в точности так, как вы и приказали, – и с этими словами он открыл крышку ларца.
Внутри, на изысканно вышитой шелковой подушке, лежала изумительно сработанная корона. Она выглядела почти такой же серебряной, как и обруч на голове Антона, но цвет был гораздо глубже, а сияла она ярче. Тринадцать кроваво-красных камней были инкрустированы по всему периметру короны, а её острые зубцы-крючья казались слегка загнутыми вовнутрь.
– Платина и рубины, как вы и желали, – дварф снова низко поклонился.
– Это что ещё за… – Мария осеклась, не зная, что и сказать. – Что происходит? Откуда это?
Евгений, ничуть не обращая на неё внимания, медленно достал корону из ларца и водрузил её себе на голову, и тогда кровавые рубины тотчас вспыхнули, словно озарённые внутренним пламенем его мятежной души. Блики прекрасных камней заиграли на округлостях платины, точно раскаленные угли.
– Не всё же и другим показывать своё величие, – произнёс Евгений. Слова эти были обращены, в первую очередь, к Антону. Потом он лениво посмотрел на дварфов и бросил сухо: – Неплохо. Но можно было и лучше.
Все увидели, как дварф, раздосадованный, слегка дернулся от его обидной оценки, но не ответил ни слова и только низко поклонился снова.
– Это возмутительно! Я лично никого ни о чем не просил! – громко сказал Антон, вставая со своего места. – И уж тем более не приказывал, чтобы мне создали нечто подобное. Никогда не считал я дварфов своими рабами и своей собственностью, и такие вещи дороги лишь тогда, когда сделаны и подарены по доброй воле, а не под угрозой страха и наказаний, да ещё в приказном порядке. Это просто омерзительно!
– Ты можешь утешать себя этим сколько угодно, – бросил Евген. – Ты ведь любишь этим заниматься – самоутешением, и долго сидеть и сокрушаться от творящегося вокруг безобразия, пока иные идут к собственной цели.
– Мне жаль тебя, – грустно ответил Антон.
– Если ты не заметил, тебе всегда и всех жаль. – Женя состроил скорбное выражение лица. – Но это стало настолько привычным, что, честно говоря, уже вызывает некоторое отвращение. Я знаю, ты считаешь, что тщеславие – это смертный грех, так не мешай же другим наслаждаться им.
И Евгений, не обращая более на Антона никакого внимания, произнёс:
– Да услышат все дварфы моё повеление: отныне я – Огненный Князь, и с этого самого момента ко мне пристало обращаться только так. Непокорные, – в руках Евгена вспыхнул огненный шар, – будут подвергнуты испепелению. Можете передать это остальным.
Все дварфы, находящиеся в зале – и те, которые стояли перед ним, и охранявшие двери, в неподдельном ужасе упали на пол, склонившись пред Евгением в раболепном поклоне.
– Так ты, значит, специально сегодня собрал нас всех, чтобы мы стали участниками этого «потрясающего» действия? – брезгливо и раздосадовано спросил Семён. – Конечно, получать корону, когда никто тебя не видит, совсем не интересно… – все заметили, как вилки и ножи, лежащие напротив Сени на столе, начали гнуться, завязываясь в узлы – обладатель магии Металла явно рассердился.
– Жень, тебе не кажется, что это уже чересчур? – робко произнесла Настасья.
– Чересчур?! – возопила Таня. – Ребят, да он вообще рехнулся! Ну ясно же как божий день – у человека с головой не в порядке. Вова, скажи ему!
– Друг мой, – обратился к нему Бирюк. – Ибо всё ещё другом я считаю тебя. Ты и вправду заходишь слишком далеко. Какой ещё «Огненный Князь»? Откуда это? Зачем?
– Если ты считаешь меня другом, то прошу тебя, как друга, по крайней мере не мешать мне, раз уж ничем не можешь помочь, – тихо и слегка угрожающе проговорил Евген.
– Я не пытаюсь тебе помешать, – удивился Бирюк, – но считаю, что право друга – разубедить заблудшего.
– У меня имеется мой четко очерченный путь, и я нигде не плутаю, – парировал Евген. – У нас ведь есть Владыка Вод, – он покосился на Антона. – Так отчего бы не быть Огненному Князю?
– Не я присвоил себе этот титул! – крикнул ему Антон.
– Истинно великие сами берут то, что им принадлежит! – крикнул Евген в ответ.
– Я не намерен продолжать это безумие! – Антон, кажется, окончательно вышел из себя и, распахнув двери, в великом гневе покинул зал.
Все остальные так и остались на своих местах – кто сидя, кто стоя – пребывая в растерянности и не зная, как на всё это реагировать. Мария, хранящая молчание, подумала, что только что воочию видела, как сгущаются сумерки над всеми ними – как предвестники грозной, ещё более великой и страшной Тьмы…