– Да чёрт его знает! – Настасья округлила глаза. – Сказал, что его зовут Марат. Пристал просто как банный лист. Причём он реально ко мне клеится, представляешь? Я ему прямым текстом говорю, что у меня парень есть, а он – никакой реакции, как будто не слышит. Очуметь просто!
– Значит, ты не так уверенно ему об этом говоришь. – ляпнула Машка.
Настасья недовольно посмотрела на неё.
– Этот Марат ко всем пристаёт, – сказала одна из девушек с винегретом и петрушкой в руках, услышавшая их разговор. – С ним надо быть поаккуратнее, ему только одного и надо.
– А по мне, так он очень даже симпатичный, – сказала другая.
– Ну если кто хочет приключений на одну ночь, так это, конечно, не проблема, – парировала та. – Но явно не для тех, у кого уже имеется молодой человек. – и она выразительно посмотрела на Настасью.
Малиновская встретилась глазами с подругой и кивнула головой, как бы говоря: – Вот-вот! Смотри в оба!
Настя в ответ лишь тихонько пожала плечами, и было не совсем понятно, что бы это значило.
Бирюк вместе с остальными парнями вошёл в комнату, где уже сияла и блестела огнями новогодняя ёлка, украшенная множеством разноцветных шаров. По стенам была развешана зеленая и серебристая мишура, а под потолком привязан к люстре большой переливающийся шар.
– Ребят, – обратился Бирюк к Антону и Евгену. – Вас я попрошу спустить со второго этажа в гостиную ещё один обеденный стол, потому как народу очень много, и могут не все поместиться. Он довольно-таки тяжелый, поэтому, если вдвоем не управитесь, попросите Андрея вам помочь – он тоже там на втором этаже что-то делает, его Таня попросила. – Бирюк ухмыльнулся.
– Андрей, – это который в соседнем дворе от нас живет, через дорогу? – уточнил Антон. – У него ещё собака есть, спаниель такой полоумный?
– Да-да, он самый! – засмеялся Бирюк, и Антон с Евгеном, выйдя из гостиной, ушли по направлению к лестнице на второй этаж.
– Так, ну а вы, – Вова посмотрел на Славу и Семёна, хитро прищурив глаза. – Поможете мне закрепить эту дурацкую ёлку. Как видите, мы её уже нарядили, но она два раза падала. Короче говоря, совсем не держится. Там даже пару игрушек разбилось – хорошо, что Танька этого не видела, – при этих словах он слегка понизил голос, как будто Татьяна могла его услышать даже через стены.
– Бирь, а тарелки у тебя только в шкафу, который на кухне? – симпатичная светловолосая девчонка просунула голову в дверь.
– Нет, Ксюх, там ещё один шкаф есть с сервизами, он прямо под лестницей на второй этаж стоит. – ответил Бирюк. – Так что оттуда тоже все доставайте.
Девушка кивнула и прикрыла дверь.
– Хорошо хоть девочки помогли Тане с готовкой, а то я вообще не представляю, как бы мы со всем управились, – Вова на мгновение в задумчивости замер посреди комнаты, а потом, как будто опомнившись, вздрогнул и начал суетиться.
– Так, Сеня, ты вставай на стул и держи у ёлки макушку, а ты, Слав, держи вот здесь, посередине ствола. Крестовина совсем плохая, так что сейчас мы это дерево запихнем в ведро с песком, а потом я низ веревкой обмотаю, – говорил Бирюк.
Пока они ковырялись, из кухни через слегка приоткрытую дверь доносились женские визги и смех – там девушки в крайне веселой обстановке готовили праздничное угощение. Сверху послышался какой-то скрежет – на втором этаже явно что-то передвигали. Семён возвел глаза к потолку и немного задумчиво произнёс:
– Как вы думаете – ну, в свете последних событий – Антон с Евгеном там не передерутся? Может, не нужно было их вдвоем отправлять?
– Нет, не думаю, – отозвался Бирюк, путаясь в нижних ветках ели и засыпая ковер зеленой хвоей. – Они ведь прекрасно знают, к чему это может привести.
– Что ты имеешь в виду? – не понял Слава.
– Они оба понимают, что обладают огромной магической силой. – начал объяснять Бирюк. – Я полагаю, глупо было бы не признать, что они, как ни крути – чрезвычайно могущественные элементали. И Евген, и Антон достаточно умны и дальновидны, чтобы не опуститься до какой-то там рукопашной потасовки – да им это и не нужно. А если уж они схлестнутся – то это явно будет некий глобальный магический конфликт, а не жалкая драка в частном доме в каких-то там Люберцах.
– А, если честно, – поинтересовался Сеня, – ты и вправду думаешь, что у них может дойти дело до открытого противостояния?
– При все более развивающейся нетерпимости и заносчивости Евгения и, как следствие – всё более возрастающей паранойи Антона как ответной реакции – я вполне допускаю такую возможность. – Бирюк произнёс это почти шепотом, потому что в этот момент мимо них несколько здоровых парней тащили стулья. – Думаю, что последствия этого оказались бы ужасными для нас всех. Помните шуточный поединок Антона и Сильфиды? Не знаю, как вы, лично я был впечатлён. Поэтому если они… – Бирюк не закончил мысль, немного помолчал и сказал: – Они оба боятся этого поединка. Но боятся по разным причинам.
– О чём это ты? – Слава даже не заметил, как перестал держать елку, отчего она начала опасно шататься в разные стороны.
– Потому что Евгений боится проиграть этот бой, а Антон – выиграть, – тихо произнёс Бирюк. У него было такое выражение лица, словно он и сам это только что понял.
– Как так? – спросил Сеня.
– Я думаю, резонно предположить, что исход такого боя будет, скорее всего, смертельным – ведь каждый из них всегда доводит начатое до конца, если вы ещё не заметили. И если Антон выиграет – это значит, что ему придется убить Евгения. Зная Антона… полагаю, что ему даже сама мысль об этом внушает ужас!
– А Евген? Ты сказал, он боится проиграть? Но ведь если он проиграет, он умрёт. В таком случае, не всё ли ему равно, каков будет исход поединка?
– И все же Евгену, скорее всего, такой итог кажется жалким и унизительным, вне зависимости от того, погибнет он или нет. Он хочет оставить после себя нечто большее, чем просто воспоминания… представьте себе, все будут говорить потом: Владыка Вод одолел Огненного Князя. Он не хочет такой памяти о себе. Ему важно даже то, что скажут о нём после смерти. Даже уйдя на тот свет, он желает оставить всем нам образ, овеянный величием…
– Здорово ты всё это понимаешь! – Славик, кивая, похлопал Вову по плечу.
– Просто выстраиваю логические цепочки, вот и всё, – ответил тот.
Они ещё некоторое время возились с елкой, пока с кухни не раздался Танин крик: – Во-о-ов! Подойди сюда!
– Так, вы вот тут довяжите ещё – и всё. Я скоро вернусь, – и Бирюк убежал помогать Тане.
Таким образом, разговор был прерван, и Семён со Славой продолжать его не стали – да и что тут ещё можно было бы добавить?
Наконец елка была закреплена и уверенно установлена, все блюда – доделаны, приготовлены и украшены, а гости – отловлены по всему дому и лично, твердой хозяйской рукою Бирюка усажены за столы. Несмотря на все Танины старания, которая постоянно пыталась пересчитать количество гостей и полагающихся им стульев и тарелок, народу все равно оказалось немного больше, поэтому некоторым места за столом все же не хватило, и они расселись на диване и креслах в этой же комнате, вполне, впрочем, довольные и ничуть не обиженные. Настойчивые попытки Бирюка в том, чтобы все члены Авалона сидели друг рядом с другом тоже успехом не увенчались – все своевольничали и садились кто и где хотел. Получился полный разброд: Слава и Семён уселись в одном конце стола, Бирюк, Таня и Антон – в другом, а Мария с Евгеном, разделённые (хвала небесам!) Настасьей, очутились примерно посередине, хотя середина эта тоже была довольно условной – составленные столы петляли и извивались змейкой несколько раз, чтобы целиком уместиться в одной гостиной.
Шустрый и вездесущий Марат специально сел так, чтобы расположиться прямо напротив Настасьи, и все это время подмигивал ей, весело скалясь и бросая недвусмысленные взгляды что, конечно же, не укрылось от внимания Евгена. Пока что он, разумеется, молчал, не желая устраивать разборки при стольких свидетелях, но бедную Настю определенно ожидали впереди не самые приятные минуты очередных диктаторских нравоучений. Маше подругу было, конечно же, жалко, но она уже была рада хотя бы тому, что Михаилу, так жадно рвавшемуся усесться рядом с нею, этого сделать не удалось – соседнее место заняла совсем незнакомая ей полная девушка, в огромных количествах пожиравшая все, до чего могла дотянуться своими толстыми руками. Это Малиновскую вполне устроило: по крайней мере, можно было спокойно наслаждаться праздником, не отвлекаясь на бредовые истории соседей по столу.