От внимательных Машиных глаз не укрылось, что, пока парни обменивались рукопожатиями, получилось так, что Антон оказался прямо напротив Евгена и слегка замялся, не зная, стоит ли приветствовать и его тоже — после той перепалки в Румынском зале Нифльхейма они так и не обменялись хотя бы парой фраз. Но тут вроде подоспел Бирюк, и Антон — как бы тоже за компанию — пожал руку Евгену сразу после него. По Жениному лицу в этот момент вообще совершенно невозможно было понять, какие эмоции он испытывает и о чем думает — с его стороны это было будто бы беспристрастное, ни о чем не говорящее приветствие.
Когда все разделись, Бирюк позвал всех парней за собой, чтобы те помогли ему перетащить какой-то стол и ещё закрепить ёлку, с которой, как было понятно из его слов, имелись какие-то проблемы.
— Вы, девчонки, пока побродите тут, — уже уходя, Вова неопределенно махнул рукою Маше и Насте, имея в виду, очевидно, весь дом в целом. — Я просто не знаю, нужна ли Таньке какая-нибудь помощь на кухне или они, может быть, уже всё с остальными девочками приготовили. В любом случае, если что-то будет нужно — она вас найдёт. — и с этими словами он скрылся за дверью.
Немного потоптавшись в коридоре, подруги прошли в большую комнату, в которой уже начали накрывать столы и стелить огромные, расшитые красными маками скатерти. Толпилось много народу, и Маша даже не всех знала в лицо: у Бирюка имелось великое множество знакомых, коллег и друзей — какие-то люди были ей совсем не знакомы, которых она видела в первый (и, скорее всего, в последний) раз, а кое-кто уже попадался ей на глаза, но она не могла припомнить ни время, ни место, где это могло происходить, и не знала их имена. Кажется, как-то Татьяна говорила им, что будет несколько человек из их двора, и теперь Малиновская вместе с Настасьей пыталась отыскать в толпе хоть какие-то хорошо знакомые физиономии.
— Мы стоим тут, как дуры! — шепнула Настя Маше и, подхватив её под руку, потянула вглубь толпы.
Пока они рассматривали закуски, уже появившиеся на некоторых столах (Малиновская украдкой даже попробовала некоторые из них, потому что немного проголодалась), к ним подошёл незнакомый парень.
— Девушки, разрешите угостить вас шампанским, — произнёс он с едва заметным кавказским акцентом, протягивая каждой из них по бокалу. Его голос был низким, приятным и тягучим — Маша отчего-то даже представила себе вязкий, янтарный мёд, переливаемый из одной емкости в другую. Она, поначалу слегка растерявшись, взяла из его рук бокал.
— Как вам тут отдыхается? Вы подруги Тани? Или Бирюка? — спросил молодой человек, слегка улыбнувшись.
Малиновской показалось, что вопросы были более адресованы Настасье, чем ей, и пока подруга что-то отвечала невпопад, тоже явно растерявшаяся, у Маши было немного времени, чтобы как следует рассмотреть так внезапно свалившегося на них ухажёра. Черные волосы, и такая же густая, черная щетина на шее, щеках и подбородке, которая, впрочем, очень ему шла. Красивые карие глаза в обрамлении пушистых ресниц. По национальности он явно был азербайджанец или что-то типа того — она не сильно разбиралась в народностях, которые в Москве обычно называют общим понятием «лица кавказской национальности». Мысленно отметив про себя накачанность его рук, Маша подумала: боже, да у него один бицепс больше, чем вся моя голова! Пребывая в собственных мыслях, она ещё услышала напоследок как будто со стороны достаточно холодно произнесённую фразу Настасьи: «вообще-то у меня есть молодой человек, и он здесь», прежде чем её громко окликнули по имени.
Развернувшись на радостные вопли «Машка-а-а!», она с удивлением обнаружила рядом с собою Мишу — того самого, с которым они вместе работали в кафе «Луна».
— Ой, здарова! — заулыбалась Малиновская. — А ты как тут оказался? Я и не знала, что ты, оказывается, знаком с Бирюком!
— Привет, — Мишка обнял её и поцеловал в щеку. Отчего-то Малиновской это было не особенно приятно. — Честно говоря, меня Оксана с собой позвала, и я с ней за компанию пришёл. Ну та, которая в соседнем подъезде от тебя живёт. — пояснил Мишка, глядя на озадаченное Машино лицо.
— Ах, эта, — догадалась Маша. — Ну, понятно. Слушай, как у вас там дела на работе-то? Что-нибудь изменилось? Как там эта «кургузая сосиска» поживает? — засмеялась она, имея в виду Ивана Васильевича, своего бывшего начальника.
— Ой, сейчас я тебе много чего интересного расскажу… — начал Миша, и они надолго погрузились в обсуждение того, что именно произошло на Машиной работе за все время с того момента, когда её уволили.