— СЖЕЧЬ! СЖЕЧЬ ВСЁ! — орал Евгений, хохоча и упиваясь собственной силой, и в его лице в этот миг проступило что-то страшное, почти звериное. — Пусть горит лес! Пусть пылает! СЖЕЧЬ!
И ужасающие крики горящих и мечущихся по лесу горгулий и друмлинов волнами покатились по долине, достигнув древних стен Нифльхейма. Но с каждым разом к ним все более примешивались душераздирающие стоны волшебных деревьев — не имея возможности сойти со своих мест, убежать от жара пламени, они тоже горели заживо, и крики боли и безысходности муки слились воедино, становясь все громче, и оттого все невыносимее, и эхо стенаний достигло мрачных небес, разливаясь в них песней смерти…
— А теперь самое интересное! — воскликнул Евгений, спрыгивая с камня и устремляясь туда, где среди просветов между горящими стволами едва виднелась сквозь мрак темная громада башен на фоне черного неба.
Морфиус, глядя ему вслед, странно усмехнулся, словно всё получилось именно так, как он и замышлял, а потом, отступив в тень между деревьями, растаял в лесном сумраке.
А неисчислимая Темная Армия последовала за своим создателем, и словно мысленный рокот, воплощаемый в слышимые уху слова, пролетел над воинством из конца в конец: «Штурм! Штурм! Штурм!».
Малиновская со всей возможной для неё скоростью взбиралась вверх по винтовой лестнице. Перил по бокам не было, и чем выше она поднималась, тем больше опасалась свалиться вниз. Здесь, в середине одной из надвратных башен, был ближайший из выходов на самую нижнюю обзорную площадку: отсюда можно было разглядеть хоть что-нибудь, в отличие от закопченных, мозаичных окон кухни, по которым определялось разве что наступление дня и ночи.
Маша начала задыхаться от головокружительного подъема и крутых ступеней, но ужасные звуки, доносящиеся снаружи и проникающие даже сквозь каменную толщу стен, гнали её вперёд. Она слышала, как за нею, так же тяжело дыша и стараясь не отстать, поднимаются её подруги, а также Славик, Семён и Бирюк.
— Кто-нибудь может мне объяснить, что происходит? — слышался непонимающий голос Славы.
— Кто-нибудь может заткнуть ему рот?! — рявкнула, задыхаясь, Настасья.
Нырнув под арку, они побежали по выступающему карнизу, вновь ненадолго вернувшись в лоно замка: отсюда было видно, как дварфы внизу носятся и суетятся, точно муравьи.
— К оружию! Пехоте собраться на первом этаже в Восточной галерее! Лучники — на стену! — голос Антона, руководящего общими действиями, слышался, кажется, со всех сторон, но разглядеть его среди всеобщей суматохи Маше так и не удалось.
Последнее, что она услышала, прежде чем свернуть в очередную арку, был перекрывший всё рёв Алексиса:
— Победа или смерть! — и голоса сотен дварфов эхом откликнулись на его призыв, отчего загудели даже сами стены.
Друзья высыпали наружу, на деревянный настил вслед за Малиновской. От быстрого бега у Насти немного помутилось в глазах. Таня держалась за сердце. Все они смотрели в лесную чащу, пытаясь определить источник чудовищных звуков.
А далеко впереди, за темной стеной деревьев, можно было видеть, как неторопливо, и в то же время стремительно расползаются по лесу оранжево-красные точки, из десятков постепенно превращаясь в сотни и тысячи огней, и повсюду плясали багровые отсветы пламени. Никто в замке пока ещё не мог понять, что это мечутся по дебрям подожжённые друмлины и горгульи. А потом сразу в нескольких местах леса произошло что-то похожее на взрывы бомб, и над верхушками деревьев в ночное небо взметнулись огромные огненные костры напополам с нестерпимым грохотом, и земля, а вместе с нею и сам замок, снова заходили ходуном.
И вот уже весь лес запылал, охваченный пламенем, как сухие стога сена жаркой летней ночью, и всё это сопровождалось становящимися все громче криками, воем и стонами, которые отсюда были слышны ещё лучше, чем внутри Нифльхейма, и оттого казались ещё более страшными и жуткими.
Наблюдающим за всем этим казалось, что они попали в кошмарный сон, и что хуже этого уже ничего не может быть, однако колдовство Темных сил только начинало нарастать. Среди разгорающегося все сильнее пламени пожаров никто не видел сейчас крошечную фигурку Евгения, вышедшего из леса, но для него это было и к лучшему: он простер руки вперёд, собирая воедино всю свою силу и всю свою мощь, и сотворил новую магию.