Дварфы затоптались на месте в нерешительности, переглядываясь.
— Я приказываю вам — ОПУСКАЙТЕ МОСТ! — она перешла на крик.
Ну почему всё так долго? Почему они никак не раскачаются? Кленовый лес в огне! Там ведь гибнут её друзья — каждый бесценный миг может быть жизненно важен!
— Я сожалею, но мы не можем этого сделать, — решительно заявил другой дварф. — Мост поднят по приказу Антона, и только он может распорядиться об обратном. Как всем известно, соблюдение законов субординации на войне — превыше всего, — дварф низко поклонился.
Видя, что они никак не могут решиться, Малиновская взвыла от досады и бессилия, и с её губ слетело что-то похожее на грозное рычание. Ну почему всё всегда приходится делать самой!
И тогда её ладони засветились зеленым светом, создавая изумрудную магию плюща, и из рук вырвались на свободу десятки плетей вьюнков и лиан, вцепившись в железные цепи, на которых держался подвесной мост, обвивая их, ползя вверх, все выше и выше. Упругие стебли начали вгрызаться в металлические звенья, становясь сильнее и толще, чем большие кованые серые кольца. Цепи трещали и лязгали, натянувшись до предела, пока, наконец, сотворенное волшебство не взяло верх: громкий звон, и звенья лопнули, разлетаясь в разные стороны, падая на белоснежный мраморный пол, оставляя на нём глубокие царапины и выбоины. Мост вздрогнул, лишившись удерживавших его опор, раздался скрежет, и вдруг всё его огромное, прямолинейное полотно со свистом рухнуло вниз, накрывая ров, расплескивая воду и отдаваясь громоподобным ударом о землю. Переправа снова была наведена.
Все дварфы из тех, кто ещё не видел, что именно происходит у ворот, обернулись на этот грохот. В открытый проем хлынули дым и гарь. Маша ужаснулась, увидев, насколько быстро за время её спуска с верхней площадки мертвым удалось продвинуться вперёд: они преодолели уже более двух третей долины Карнимирии. А за их спинами — теперь уже гораздо реже — слышны были крики и стоны умирающих в беспощадном пламени лесов, и линия горизонта полыхала алым заревом пожаров.
Стараясь не думать о том, сколько времени потеряно зря, Мария похлопала Пончика по правому боку, и та развернула её к войску взирающих на неё дварфов.
— Я не зову с собою никого из вас, — крикнула она, и громкий голос её прокатился по галерее из конца в конец, — потому что не вправе вести вас на смерть. Но там мои друзья, и я буду признательна, если вы поддержите меня.
Тишина воцарилась в галерее, и слышно было, как из открытых дверей доносятся звуки слитного марша — это с каждым мигом сокращалось расстояние до передовых отрядов Темной орды, движущейся к Нифльхейму.
— Мы пойдём за тобою даже на тот свет! — выкрикнул кто-то из толпы дварфов. Дружный гомон одобрения вырвался у всех остальных: дварфы затопали ногами, застучали мечами о щиты и потрясали копьями.
Мария отыскала глазами крикнувшего — это был Монфрод. Ком подступил, сжимая горло, но она старалась держаться.
— Тогда вперёд. — Малиновская произнесла это тихо, как будто самой себе. Пончик снова развернула её лицом к воротам.
По левую руку от неё неизвестно откуда возник Алексис.
— Почту за честь умереть рядом с тобой! — серьезно сказал он, крепко сжимая в руках свою секиру.
Маша коротко кивнула ему и отвернулась, устремив взгляд вдаль, на линию огня. Вдруг покатились слезы. Огромные. Соленые. Да что это с ней? Она же обещала держаться. Держаться, во что бы то ни стало! Ей было страшно. Очень страшно. Хорошо, что в этот момент никто не смотрит на неё. Никто не видит. Но она не отступит. Слишком поздно. Идти — так до конца. Она поклялась. Пока есть силы…
— ВПЕРЕ-Е-Е-ОД!!! — закричала она что есть мочи, разрывая связки, и медведица, вняв призыву, огромными прыжками рванула по мосту через ров. Прежде, чем Пончик вынесла её за порог, Маша ещё услышала, как сзади, в ужасе и отчаянии кричит ей Настасья: — Куда ты, безумная?!
А затем всё заглушил слитный рёв и топот сотен подбитых железом сапог дварфов, ринувшихся за нею по деревянному полотну подвесного моста.
Конечно, дварфы не могли оставить один на один с врагом свою любимицу, и последовали за нею навстречу огню и тьме, чтобы, возможно, никогда не вернуться назад. И внезапно из центральных врат замка выплеснулось, как морской прилив, всё громадное воинство дварфов. И вперёд, на огромном буром медведе, неслась, обгоняя ночь, храбрейшая из Бессмертных…
Вооруженные отряды быстро покидали Нифльхейм, плотно сомкнутыми дружинами шествуя через ворота по мосту, и Главная галерея стремительно пустела. Из боковых залов дворца подходили новые полки, вливаясь в основную массу воинов, либо пристраиваясь в хвосты движущихся в долину Карнимирии колонн. Под сводчатым потолком чертога начали скапливаться удушливые облака из пепла и смога, нагнанные сквозящими с выжженных лугов ветрами. Становилось тяжело дышать.