— Может быть, судьба ещё сведет нас снова с Огненным Князем… — тихо произнесла Настасья. — Как знать?
— Перестань его так называть! — Маша недовольно покосилась на подругу. — Этот титул он измыслил себе сам и, если хочешь знать моё мнение, то использовать его — всё равно что продолжать исполнять его безумные приказы.
— Ты знаешь, мне всё кажется, будто Женя и Огненный Князь — это два разных человека, — призналась Настасья. — Как-то не хочется верить, что тот ужасный монстр, испепеляющий всё на своём пути, на самом деле и есть он — тот весёлый, беззаботный, пусть и вечно чем-то недовольный парень… и друг… когда-то. И знаете что? Все самые светлые воспоминания об этом человеке я сохраню под его настоящим именем, чтобы не омрачать, не очернять в своей собственной памяти того, кто поначалу был просто Женькой, другом детства из нашего двора, а позже превратился в Огненного Князя, облекшись в личину тирана и узурпатора. Из всего, что случилось, для меня всегда будет самым омерзительным именно это — падение в чёрную бездну того, кого я так хорошо знала и любила. Потому что этому нет оправдания. И никогда не будет.
Друзья помолчали. Каждый задумался о чём-то своём. Потом Бирюк, чтобы немного разрядить обстановку, весело посмотрел на Антона и, прищурив один глаз, спросил:
— А ты у нас случайно не хочешь взять себе какой-нибудь титул?
— Например? — не понял Антон.
— Ну, не знаю… допустим… Принц Приливов?
Малиновская, услышав это, фыркнула так сильно, что выронила из рук эклер, и он покатился по полу, рассыпая повсюду вокруг себя кусочки шоколада. Все захохотали.
— Нет уж, — Антон затрясся от смеха, поскорее поставив чашку с чаем на стол, чтобы его не расплескать. — Спасибо, конечно, за столь высокую оценку моей деятельности, но, думаю, хватит с нас титулов и прозвищ. Как показывает практика, ни к чему хорошему это не приводит.
После того, как все понемногу успокоились, разговор зашёл о Каменной Армии дварфов, так кстати подоспевшей к ним на помощь, и ребята стали настойчиво требовать от Бирюка изложения полной истории со всеми подробностями — ведь никто ещё не слышал её целиком. Вове потребовалось не менее часа для досконального изложения фактов, прежде чем все до единого слушатели были удовлетворены. Потом беседа плавно перетекла на другие, более земные вещи: обсуждали институт, работу и прочие насущные проблемы. Нельзя же было бесконечно говорить про одно и то же…
Когда время стало приближаться к полуночи, друзья начали потихоньку расходиться по домам. Первыми, попрощавшись со всеми, ушли Слава и Семён. Уже спускаясь по лестнице (лифт, по обыкновению, не работал, застряв где-то между этажами), Сеня вдруг сказал другу:
— Знаешь, что я думаю? Антон в очередной раз окажется прав — мы ещё услышим о Евгене. Мне кажется, он возвратится. Я понятия не имею, каким образом, — но он это сделает. И тогда знаешь что?
— Что? — Слава немного испуганно посмотрел на него.
— Рано или поздно, но наступит тот день, когда Антону придётся встретиться с ним лицом к лицу! В случившейся битве — волею случая — им не довелось померяться силами. Им, если уж быть совсем честными, не удавалось этого никогда — даже на тренировках. Но так не может продолжаться до бесконечности. Когда наше воинство наконец подоспело на подмогу, горгульи уже успели унести Женю прочь. И ещё неизвестно, кому здесь повезло больше. Но однажды они сойдутся в решающей схватке… два величайших мага… хотел бы я на это посмотреть! — он умолк, охваченный впечатлением от собственной речи, и какое-то время вокруг раздавался лишь топот их шагов, эхом отражающийся от стен. Потом Сеня бросил быстрый взгляд на Славика и спросил: — А что думаешь ты?
Слава усмехнулся и сказал: — Я думаю, что, честно говоря, эклеры были уж больно приторными!
— Ты неисправим! — Сеня засмеялся, слегка толкнув друга в бок. Потом он распахнул подъездную дверь, и они оба, улыбаясь до ушей, вышли на улицу.
Малиновская тоже почти собралась уходить, но, решив хоть немного помочь Антону с уборкой, понесла на кухню несколько опустевших чашек. Там было темно, и она старалась не упасть — главное было донести посуду в целости до кухонного стола. Войдя, поначалу Маша даже не заметила, что находится в помещении не одна. В свете луны она с удивлением для себя разглядела целующуюся парочку, слегка прикрывшуюся занавеской. Машка, видимо, прошмыгнула настолько тихо, что её даже не услышали. Совершенно уверенная в том, что это Таня и Бирюк, она не без ехидства кашлянула и заметила: