Угасло ли мое влечение к Бо? Ни в малейшей степени, и это немного нервировало. Я никогда раньше не оказывалась в такой ситуации. Дольше всего я когда-либо чувствовала влечение к мужчине — две недели. Сегодня была третья неделя, как мы находимся в аванпосте, и я все еще горела сильнее, чем когда-либо.
Я знала, что Бо все еще чувствует то же самое. Причина, по которой он всегда принимал душ первым — это гигантский придаток, каждое утро тыкающий меня в бедро.
Будьте прокляты эти обстоятельства.
В другой обстановке, в другое время Бо был бы идеален для любовника. Он мне нравился. Я не могла вспомнить, когда в последний раз мне так сильно нравился парень. Его уравновешенный характер задевал за струны моего сердца, его сухое чувство юмора соответствовало моему собственному, а его игривое поддразнивание заставляло меня чаще улыбаться. Мое тело затрещало, когда оказалось рядом с его, и я не сомневалась, что секс с ним сведет меня с ума.
Если бы только я встретила его до Антона и моей истории. Если бы только он не был так привязан к Монтане. Если бы только я не была так привязана к своему городу.
Если бы только Бо не возвращался сегодня к своей жизни в Прескотте.
— Ты будешь скучать по мне, Бун?
Он завилял хвостом и повернулся к двери.
Я думаю, что нет.
— Я все. — Бо вышел из ванной, вытирая полотенцем волосы. У меня потекли слюнки при виде его босиком, в джинсах и простой черной футболке.
Я прошла мимо него, наши руки соприкоснулись, и я быстро закрыла дверь ванной, чтобы он не увидел моих покрасневших щек.
Черт бы побрал эти щеки.
Наверное, было хорошо, что он уезжал. Чем дольше он оставался, тем больше было шансов, что мы оступимся и поддадимся этому влечению, а прямо сейчас Бо был нужен мне больше как друг, чем как любовник.
Когда я вышла из ванной двадцать минут спустя, все приятные ощущения в животе сменились неприятными. Бо стоял на коленях рядом со своей спортивной сумкой, собираясь уезжать в город. Его обувь больше не стояла рядом с моей, и он уже достал пустой холодильник, который мы использовали в качестве обеденного стола.
— У тебя есть белье, которое ты хотела, чтобы я увез? — спросил он.
Я кивнула и подошла к своей сумке, стоявшей рядом с его.
— Я не уверена, сколько вещей тебе отдать. Как ты думаешь, когда ты вернешься? — Скажи завтра.
— Через неделю.
Мои плечи опустились. В последний раз я испытывала такое сильное беспокойство по поводу предстоящей недели после окончания средней школы, когда уехала из Флориды, чтобы проехать через всю страну в Сиэтл.
— Хэй. — Его рука нежно погладила меня по спине. — С тобой все будет в порядке.
— Конечно. — Моя внешняя уверенность выдавала мои внутренние чувства, но я не хотела, чтобы Бо знал, как сильно я боялась этой недели. Скорее всего, мои кошмары не только вернутся, но и мне снова будет невыносимо скучно. Если бы Бо знал, что я схожу с ума, он бы не ушел.
Но ему нужно было уходить.
Ему нужно было вернуться к своей жизни и своим обязанностям. Я отняла у него достаточно времени, и, кроме того, мне отчаянно хотелось еще кофе. У меня заканчивалась еда. Мне нужна была одежда, которую стирали в стиральной машине, а не в раковине в ванной.
И нам нужно было оставить между нами некоторое пространство. Мне нужно было некоторое время, чтобы напомнить себе, что дружба с Бо — это самые близкие отношения, которые у нас когда-либо были. Может быть, к тому времени, когда он вернется, я не найду его таким умопомрачительно красивым.
Теперь ты просто обманываешь себя.
— Ты хочешь, чтобы я привез тебе что-нибудь особенное? — спросил он, забирая мое белье и запихивая его в свою сумку.
— Хм. — Я постучала себя по подбородку. — Было бы неплохо привезти диван. Может быть, большой экран и несколько девчачьих фильмов. Я бы также не отказалась от кофемашины.
Он рассмеялся, и я не смогла удержаться от ответной улыбки.
С тех пор, как мы прогулялись по лугу, я поставила перед собой цель делать что-то, что заставляло бы его смеяться каждый день. У Бо было потрясающее чувство юмора, и он часто смеялся, но его смех звучал еще лучше, когда я была его катализатором. Звук его смеха был бальзамом для моего разбитого духа.
Мне будет очень не хватать этого смеха.
— Ты встретишься с Фелисити? — спросила я после того, как он загрузил грузовик.
— Ага. Бун, — позвал он, и пес вприпрыжку влетел внутрь. — Останься.
— Ты уверен? — спросила я. — Я буду в порядке, если ты хочешь забрать его с собой домой.
— Я уверен. — Он протянул руку и провел большим пальцем по моей челюсти. — Здесь с ним все будет в порядке. И с тобой тоже.
Хотела бы я быть так же уверена.
— У нас все будет отлично, — солгала я, стараясь, чтобы мой голос не дрогнул, когда я прощалась.
Он надел солнцезащитные очки и бейсболку цвета хаки, прежде чем выйти за дверь. Я стояла в дверях, Бун у моих ног, и махала рукой, когда его грузовик отъезжал от аванпоста и исчез на двухполосной дороге.
Его шины хрустели по мелким камням на грунтовой дороге. Звук моего рушащегося духа звучал почти так же.
— Только ты и я, Бун, — сказала я, когда грузовик Бо скрылся из виду. — Одни. Приготовишь мне эту вкусную яичницу-болтунью? Или научишь меня играть в покер? Или заставишь меня почувствовать, что я не разрушила всю свою жизнь?
Нет, он этого не сделает. Единственный человек в мире, который мог делать такие вещи, уехал. Я была одна в этом безмолвном лесу. Я была безнадежной городской девушкой, застрявшей посреди гор, не имея ничего, кроме своих сожалений.
Я издала сдавленный крик, когда звук дизельного двигателя Бо больше не доносился из-за деревьев вдалеке. Этот болезненный звук предшествовал потоку слез и неконтролируемым, выворачивающим внутренности рыданиям. Впервые после нападения Антона я позволила себе заплакать. По-настоящему заплакать. Это были искажающие лицо, размазывающие сопли, уродливо-жалобные рыдания.
Когда боль в ребрах стала слишком сильной, чтобы я могла стоять, я пересекла комнату и свернулась калачиком на своей койке. Теперь, когда Бо ушел, я поняла, что именно он разгонял серый туман депрессии. С ним здесь я убедила себя, что последствия моей истории того стоили.
Правда заключалась в том, что я была безрассудна. Я была ослеплена очарованием героизма.
Но я не была героем.
Я была дурой.
— Что. За. Черт.
Великолепно. Теперь мое воображение рисовало голос Бо. Депрессия превратилась в бред.
— Сабрина.
Разве я не могла вызвать в воображении счастливого Бо?
Бун залаял и покинул место у моей койки, где он составлял мне компанию последние четыре дня. Последние несколько минут он был нервным и возбужденным, поэтому я накрыла голову подушкой и проигнорировала его. Я думаю, ему уже надоело, что я просто валяюсь без дела. Не важно. Не то чтобы он не мог приходить и уходить, когда ему заблагорассудится. Дверь была приоткрыта, чтобы мне не пришлось вставать с постели днем. Почему он лаял?
Я плотнее натянула уголки подушки и уткнулась носом в матрас своего спального мешка. Пес мог приставать ко мне сколько угодно. Я не собирался вставать до наступления темноты, и то только для того, чтобы закрыть дверь, чтобы никакие другие существа не пришли в гости.
Еще один лай, и с меня хватит. Что было не так с этой собакой? Неужели он не мог оставить меня валяться в покое?
— Сабрина. — И голос Бо тоже не оставлял меня в покое. Больше никакого лая. Больше никаких сердитых голосов. Мне нужна была тишина, чтобы я могла насладиться своим страданием.
Я потянула подушку вниз еще сильнее, но ее вырвали у меня из рук. Я ахнула и обернулась только для того, чтобы увидеть две мускулистые ноги, стоявшие рядом с моей койкой. Мой взгляд скользнул вверх по ногам в джинсах, узким бедрам, плоскому животу и широкой груди и остановился на хмуром ожидающем взгляде.
Что ж, по крайней мере, я не сошла с ума окончательно.
— Что. За. Черт. — повторил Бо.
— Хм?
— Ты слышала меня. Какого хрена? Я вижу, ты даже не потрудилась переодеться с тех пор, как я ушел, и, судя по всем этим оберткам на полу, ты почти ничего не ела. Что происходит? Ты просто развалина.