— Я в порядке, — икнула я и отошла. — Давай я принесу твои бутерброды, чтобы ты мог уехать.
Он протянул руку и притянул меня обратно в свои объятия.
— Я остаюсь на ночь.
— Ты не обязан. — В моих словах не было никакой убежденности. Я хотела, чтобы он остался и обнимал меня всю ночь напролет.
— Я остаюсь, — повторил он.
Я приподняла подбородок, чтобы он мог наклониться и слегка коснуться своими губами моих. Он немного помедлил, но прервался, когда у меня снова заурчало в животе.
— Нам лучше поесть. — Я расправилась с арахисовым маслом и желе в рекордно короткие сроки, пока Бо доедал второй бутерброд.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Бо, пока я готовила ему еще один.
Я пожала плечами.
— Грустно. Я начинаю терять надежду, что когда-нибудь снова смогу вернуться домой.
— Неужели было бы так плохо?
Я отложила свой нож для масла.
— Что?
— Если бы ты не смогла вернуться, это действительно было бы так плохо?
Я отвернулась от прилавка, злясь на него за то, что он легкомысленно отнесся к ситуации. Стресс этого дня заставил меня сорваться.
— Как ты вообще можешь спрашивать об этом? Конечно, это было бы плохо. Я хочу вернуть свою жизнь. — Я бы внесла некоторые изменения в свой прежний образ жизни, но, по крайней мере, я все еще была бы сама собой.
— Ты хочешь вернуть свою жизнь в Сиэтле? — спросил он.
— Да. — Я была сбита с толку его вопросом. — Какая еще жизнь у меня есть?
Челюсти Бо крепко сжались, а вена на его лбу вздулась.
— Серьезно?
Гах! Почему, черт возьми, он так разозлился? Я была единственной, кто имел право расстраиваться. Здесь на кону была не его жизнь, не его личность. Его гнев полился без всякой причины, кроме того, что я хотела вернуться домой. Это было нелепо. Он вел себя нелепо.
— Да, серьезно. Я хочу вернуться домой. Я хочу жить своей жизнью. Я хочу быть свободной и делать свой собственный выбор. — Я не знала, что подразумевает программа защиты свидетелей, но моя свобода и независимость, скорее всего, были бы ограничены.
Бо покачал головой.
— Ты одержима желанием вернуться домой и продолжить с того места, на котором остановилась?
— Да! — Насколько это было шоком? Программа защиты свидетелей была бы последним средством любого здравомыслящего человека.
— Ты бы даже не подумала о том, чтобы жить где-нибудь в другом месте?
— Нет. — Мой рот открылся, когда я уставилась на него. Я даже не смогла бы выбрать новый дом. ФБР сделало бы это за меня. Конечно, я бы этого не хотела. Он что, сошел с ума?
— Ха, — усмехнулся он. — Думаю, мне не стоит удивляться. — Я молча уставилась на него, когда он подошел к холодильнику и достал воду, хлопнув дверцей с такой силой, что приправы на полках разлетелись.
Я скрестила руки на груди.
— Я не могу поверить, что ты злишься на меня.
— А я не могу поверить, что влюбляюсь в девушку, которая настолько упряма, что даже не задумывается о том, что жизнь, к которой она так сильно хочет вернуться — полное дерьмо. — Не оглядываясь, он схватил ключи со стойки и выбежал на улицу.
— По крайней мере, эту жизнь я создаю сама! — крикнула я ему в спину.
Бо ничего не ответил, кроме как захлопнул дверь своего грузовика и завел двигатель, когда тот с ревом ожил. Шины прокрутились, и полетела грязь, когда он умчался с бешеной скоростью.
— Не сходи с ума! Ты врежешься в дерево! — крикнула я, хотя он и не мог меня услышать.
Не успели его задние фонари исчезнуть, как я увидела, что они возвращаются на полной скорости задним ходом. Бо оставил двигатель включенным, а свою дверцу открытой и направился в мою сторону.
— Мне нужна моя сумка.
Я вошла внутрь первой, схватила с пола его рюкзак и швырнула в него. Он поймал его и перекинул через плечо, не тратя на меня ни секунды, прежде чем повернуться.
Возможно, он и покончил с нашей ссорой, но я — нет. Я даже не знала, почему мы поссорились, но поскольку я не могла позволить себе роскошь убежать, я продолжала кричать, прежде чем он успел снова исчезнуть:
— Если ты так сильно хотел, чтобы я попала в программу защиты свидетелей то, что это было сегодня с Генри? Почему ты просто не позволил ему забрать меня?
Его ноги замерли на деревянном полу.
— Что?
— Если ты считаешь, что моя нынешняя жизнь — «полное дерьмо», тогда почему ты просто не позволил мне уйти сегодня? Генри уничтожил бы ту жизнь, которую ты считаешь такой плохой, и у меня было бы совершенно новое существование.
Бо обернулся, суровое выражение на его лице сменилось замешательством.
— О чем ты говоришь? — спросил он.
Я вскинул руки в воздух.
— А ты о чем говоришь? Ты спросил меня, как я себя чувствую, и я сказал тебе, что мне грустно, что я не могу вернуться домой. Потом ты разозлился, потому что я не хочу бросать всю свою жизнь, свою семью и своих друзей только для того, чтобы начать все сначала, как плод воображения ФБР. Даже если моя жизнь — дерьмо, Бо, это лучше, чем программа защиты свидетелей. Но если ты думаешь иначе, почему ты не отправил меня с Генри?
Его сумка соскользнула с плеча, и он обеими руками потер лицо, вздыхая:
— Черт. Мне очень жаль.
Ладно, теперь я была в замешательстве.
— За что ты извиняешься?
— Я не знал, что ты говорила о программе защиты свидетелей.
— Не знал? — Я прокрутила в голове наш спор. Если он не думал, что я говорю о программе защиты свидетелей, тогда почему он так разозлился? — Тебе нужно продолжать объяснять.
Он вздохнул и помахал мне рукой.
— Тебе нужно подойти сюда.
Я нахмурилась и покачала головой.
— Ты подойди сюда.
— Встретимся посередине?
Я сделала один шаг и подождала, пока он сделает то же самое. Шаг за шагом, мы остановились только тогда, когда мои босые пальцы коснулись его теннисных туфель.
— Почему ты всегда так делаешь? — прошептала я, когда его рука поднялась и убрала прядь волос, которую я накручивала на палец.
— Потому что тебе не о чем беспокоиться.
Бо хорошо знал меня. Мне хотелось бы тоже лучше узнать его, тогда, может быть, мне не пришлось бы задавать так много вопросов.
— Почему ты разозлился?
— Давай просто скажем, что я был расстроен тем, что у тебя не было непредубежденности.
— Хм?
— Больше никаких вопросов. — Он улыбнулся и наклонился, чтобы поцеловать меня в лоб. Затем в нос. Потом в губы. — Не двигайся.
Я хотела задать еще несколько вопросов, но он исчез из моего пространства и выбежал на улицу, заглушив свой грузовик и захлопнув дверь. Затем он вернулся, на этот раз ворвавшись в мое пространство и прижавшись своими губами к моим. Я немедленно открылась, позволяя ему взять себя в руки и исследовать мой рот своим волшебным языком.
Поцелуи сейчас. Вопросы потом.
Его пальцы лихорадочно блуждали, пробегая вверх по моей спине и по волосам, затем спустились вниз, грубо сжимая мою грудь через майку и лифчик. Возможно, он доминировал в нашем поцелуе, но мои руки исследовали его так же неистово, как и его.
Я сильно надавила на его спину, но мои пальцы не могли сравниться с четко очерченными, подтянутыми мышцами, которые тянулись от его плеч к бедрам. Мои ладони скользнули ниже, скользнув под пояс его джинсов. Когда мои руки идеально прижались к его скульптурной заднице, я крепко сжала его, притягивая его бедра еще ближе к себе, чтобы почувствовать его растущую эрекцию своим животом.
Он застонал мне в рот, вибрация послала совершенно новую волну жара в мой центр. Нуждаясь в большем, я вынула руки из его джинсов и поставила их между нами, расстегивая пуговицу на джинсах Бо и осторожно расстегивая молнию.
Одна рука нырнула в его боксеры и крепко сжала его твердый член. Мои толчки были короткими, но Бо с громким шипением оторвал свои губы от моих.
— Повернись, — приказал он.
Я немедленно повиновалась. Бо всегда предпочитал, чтобы мы смотрели друг другу в глаза во время секса, поэтому никогда не брал меня сзади. Мысль о том, что его мощные бедра врезаются в меня, пока я стою на четвереньках? Так горячо, что я задрожала, а моя киска сжалась.