Если у меня когда-нибудь будет возможность поделиться своими книгами.
— У тебя все в порядке? — спросил он, пока мы прогуливались.
— Мне грустно.
Слово из семи букв на самом деле не описывало того, что я чувствовала, но это было лучшее, что я могла придумать. Это маленькое здание было тем местом, где я жила. Где я нашла новый путь. Где я нашла свою любовь. Прощаться с местом, которое взрастило все это, было не просто грустно.
— Не обязательно прощаться с этим местом навсегда. В любое время, когда ты захочешь вернуться, я привезу тебя.
Я надеялась, что у меня будет такой шанс.
— Спасибо тебе, Бо. — Я сжала его руку. — Не знаю, говорила ли я тебе когда-нибудь. Спасибо тебе за все. За то, что привез меня сюда. За то, что оберегал меня. Я всегда буду благодарна за то время, что провела здесь.
— Не за что, Сабрина. — Он сжал мою руку в ответ.
Мы позволили Буну побегать и поиграть на открытом поле, а сами медленно побрели по увядающей траве. Когда солнце начало садиться, мы отправились обратно на аванпост, чтобы в последний раз попрощаться.
Стоя посреди открытой комнаты, я блуждала глазами по голым стенам и пустым полам. Они задержались на том месте, где мы с Бо поставили нашу кровать, на том самом месте, где он занимался со мной любовью прошлой ночью. Когда мой взгляд упал на бревенчатое кресло, я улыбнулась, подумав обо всех часах, которые я провела за писательством в этом кресле.
Как бы сильно я ни хотела забрать это кресло с собой, оно должно было остаться.
— Готова идти? — спросил Бо, обнимая меня сзади.
Я облокотилась на него спиной, прислонившись к его сердцу и обхватив его предплечья своим подбородком.
— Не совсем, но нам все равно лучше уйти.
Бо поцеловал меня в макушку, прежде чем отпустить. Затем, держась за руки, мы вышли на улицу, заперев дверь, прежде чем забраться в его грузовик.
Когда он отстранился, я потеряла контроль над своими слезами, и они потекли по моим щекам. Бун прижался ко мне, когда я всхлипнула, положив свою милую мордочку мне на колени, чтобы утешить меня единственным известным ему способом. Бо протянул руку и переплел свои пальцы с моими, крепко сжимая их, но сохраняя спокойствие, чтобы у меня был момент оплакать потерю моего дома.
Все закончилось так же внезапно, как и началось.
Я наблюдала, как мой аванпост исчезает за деревьями, сквозь затуманенные глаза и зеркало бокового обзора. Сегодня я оставила частичку своего сердца на аванпосте.
И если мне было так больно прощаться со зданием, значит я бы никогда не смогла попрощаться с Бо. Если бы я не была в опасности, если бы жизнь могла вернуться в нормальное русло, я бы выкорчевала все и приспособила свою жизнь к его, просто чтобы избежать боли от расставания с ним.
Все, что ему нужно было сделать, это попросить меня остаться.
Потребовалась почти вся трехчасовая поездка обратно в Прескотт, чтобы мое настроение улучшилось, но, наконец, я воспряла духом, как только сосредоточилась на всех положительных моментах этой новой главы моего побега в Монтану.
Я буду видеться с Бо каждый божий день. Мы будем спать вместе каждую ночь. Мы будем просыпаться вместе каждое божье утро. Ну и что с того, что я буду прикована к стенам его дома, как отшельница? По крайней мере, он будет внутри со мной.
Солнце медленно садилось к тому времени, когда мы съехали с гравийной дороги на шоссе, ведущее в Прескотт. Через несколько миль мы въехали по мосту в город и сбавили скорость, проезжая через центр города. Небо было прекрасного персикового цвета и отбрасывало мягкое сияние на город.
— Все так ухожено. — В последний раз я проезжала через Прескотт глубокой ночью, и мне не удалось заглянуть ни в крошечные витрины магазинов, ни в рестораны, заполнявшие короткую дорогу. — Это больше, чем я могла бы подумать для маленького городка. Почему так?
— Бозмен — ближайший город, и до него больше часа езды, так что Прескотт должен служить центром для всего округа. У нас больше торговли, чем ты могла бы найти в других маленьких городах, и в целом люди здесь любят делать покупки на месте, когда могут, и поддерживать друг друга.
— В этом есть смысл.
— Мы также получаем много заказов от туристов, проезжающих через Йеллоустоунский национальный парк. Большинство владельцев обнаружили, что, если они поддерживают порядок и придают ему определенный западный колорит, туристы охотнее останавливаются и тратят деньги.
У них было на это право. Я уже представляла, как покупаю вещи, которые мне на самом деле не нужны. Это произойдет, если мне когда-нибудь разрешат выйти из дома и разгуливать на свободе.
Я впитывала все это, пока Бо не повернул и не поехал по каким-то боковым улочкам. Я уже была в его доме в ту ночь, когда приехала в Монтану, но было так темно, что я не смогла хорошо разглядеть окрестности. Теперь, когда было светло и мой разум не отвлекался, я могла по-настоящему оценить все это.
Дома, ближайшие к Мэйн-стрит, были старыми и маленькими. Короткие дворы теснили дома друг к другу в каждом квартале. Чем дальше мы ехали, тем больше расширялись дворы, и, хотя дома были не совсем новыми, они были красивее и больше.
Вскоре Бун оживился и начал взволнованно скулить, когда Бо свернул на улицу, полную симпатичных бунгало. Большинство из них, похоже, были реконструированы по сравнению с их первоначальным видом, с освеженными экстерьерами, пристройками и гаражами, построенными на их просторных участках. Самому району должно было быть не менее пятидесяти лет, учитывая высоту и ширину красивых деревьев, которые росли вдоль улиц и затеняли дворы.
Бо свернул на длинную узкую подъездную дорожку рядом с красивым домом светло-серого цвета с бледно-кремовой отделкой, сверкающими эркерными окнами и очаровательной крытой верандой, уставленной коричневой плетеной мебелью.
— Это твой дом? Я запомнила его по-другому.
Он усмехнулся.
— Да. И как же ты его запомнила?
— Только не так. По какой-то причине мне пришло в голову, что твой дом кричал «холостяк». — Вместо этого его дом говорил: «Сними обувь, прежде чем заходить внутрь».
Внешний ландшафт был безупречен, выделяя тротуар из коричневого кирпича, который тянулся от улицы к четырем таким же ступенькам, ведущим к утопленной входной двери. Само крыльцо было глубоким и широким, оно тянулось вдоль половины фасада, но также и вдоль боковой части дома к пристроенному гаражу Бо, который находился в задней части дома.
Бун выскочил из двери грузовика в ту же секунду, как я ее открыла, только для того, чтобы исчезнуть за задней дверью гаража. Я схватила сумку с заднего сиденья, затем поднялась вслед за Бо по трем цементным ступенькам и вошла во внутреннюю дверь его дома.
— Давай проведем экскурсию, а потом сможем разгрузиться. — Он снял мою сумку с плеча и поставил ее на свою белую стиральную машину, пока я осматривала прачечную и кладовую, в которую мы вошли.
Пол был выложен богатой терракотовой плиткой, а стены — такого глубокого синего цвета, что казались почти черными. Белая раковина в фермерском доме в углу и шкафчики из орехового дерева безупречно оттеняли темные стены.
— Я ставлю себе в заслугу только плотницкие работы, — сказал Бо, когда я последовала за ним в огромную кухню. — Мейзи одержима выставками по украшению дома, поэтому ей отдаю должное за отделку и краски.
— Теперь я действительно не могу дождаться, когда увижу ее мотель. — Если бы ее комнаты были хоть немного похожи на дом Бо, ее мотель мог бы соперничать с самыми стильными в Сиэтле.
Кухня и гостиная были частью огромного открытого главного этажа, разделенные только массивным островком для разделки мяса и табуретками с железными спинками. Кожаные диваны цвета эспрессо и камин из светлого камня в гостиной стали идеальными акцентами на светлых деревянных полах.
Лучше всего было то, что телевизор не был слишком большим и не громоздился на каминной полке. Вместо этого он был спрятан в красивых встроенных шкафах напротив панорамного окна, выходящего во двор перед домом.