— Привет. — Голос Майкла был хриплым со сна. — Все в порядке? Как дела у Сабрины?
— С ней все в порядке, — сказал я. — Послушай, я в аэропорту и буду дома рано утром. Я собираюсь заскочить и забрать Буна у тебя, а потом отправиться в горы на пару дней.
— Что? Я думал, ты останешься на неделю или две.
— Все изменилось.
— О, ладно.
Я знал, что он будет разочарован. Майкл был хуже Мейзи, когда дело касалось Сабрины. Он ежедневно спрашивал, когда я привезу ее обратно, в то время как Мейзи ограничивала свое любопытство одним разом в неделю.
Несколько месяцев назад я выложил Майклу всю историю Сабрины за бутылкой «Крауна». В тот момент, когда она уехала из Прескотта, я превратился в ворчливого и несчастного сукина сына. Майкл был кандидатом на вмешательство от семьи.
— Ты уверен, что тебе не стоит остаться подольше? — спросил он. — Она могла бы удивить тебя, если бы ты попросил ее вернуться.
— Я не могу принуждать ее к жизни, которой она не хочет, Майкл. — Она не хотела такой жизни — моей жизни, — даже если хотела меня.
Он вздохнул.
— Но ты же любишь ее.
Всем своим сердцем.
— Давай поговорим об этом позже, хорошо? Увидимся через несколько часов. — Я повесил трубку и прошел дальше вдоль ряда окон, заняв стул в укромном уголке. Как только я вернулся домой, я снова начал собираться. Мне нужно было немного побыть одному в горах, чтобы все обдумать и составить план.
Я не мог заставить Сабрину войти в мою жизнь в Монтане, но я мог бы вписаться в ее жизнь здесь.
Это означало, что мне нужен был план, чтобы снять с себя большую ответственность. Это означало, что я предпочту себя всему и всем остальным в своей жизни.
Сабрина думала, что вчерашний день был нашим прощанием.
Это было не так. Я докажу ей, что она важнее всего остального. Моей работы. Моей семьи. Моих гор.
Я бы сказал «до свидания» всему этому, просто чтобы иметь возможность говорить ей «доброе утро до конца своей жизни.
Глава 20
Конец.
Слезы текли по моему лицу, пока я печатала.
Последние три недели книга, которую я начала на аванпосте, «Компас Холта», была моей жизнью. После ухода Бо я заперлась в своем кабинете и только и делала, что писала. Иногда я принимала душ, но в основном сидела за компьютером, выходя только для того, чтобы открыть дверь и заказать еду на вынос.
И сегодня она была закончена. Полностью.
Часть, которую я написала на аванпосте, была переработана, и теперь это был мой самый сильный роман на сегодняшний день. Я любила героя. Я была героиней. И элементы их любовной истории были безупречны.
Ни одна из моих студенческих работ или газетных статей никогда не доставляла мне такого чувства удовлетворения. Это был мой шедевр.
Я гордилась историей, которую написала, но больше всего мне нравился вымысел. Это было посвящение.
Я рассказала историю Бо.
Вероятно, он никогда не прочитает слов, которые я написала для него, но мне было очень спокойно сознавать, что они там были.
Вытерев слезы со своих влажных щек, я закрыла глаза и запрокинула голову к потолку. Я скучаю по тебе. Я надеюсь, у тебя будет хороший день. Каждый раз, когда я думала о Бо, я закрывала глаза и посылала ему хорошие мысли. И поскольку я думала о нем примерно по сто раз на дню, я делала это часто.
— Доброе утро.
Я открыла глаза и, развернувшись на стуле, увидела своего отца, прислонившегося к дверному косяку.
— Привет, пап. Тебе хорошо спалось?
Он кивнул, морщины на его лбу стали глубже.
— Хорошо, но не похоже, что у тебя было также.
Я встала со стула и пересекла комнату, обнимая его за талию.
— Я хорошо выспалась. Я просто встала пораньше, чтобы успеть закончить свою книгу. В конце всегда немного эмоционально.
Он обнял меня крепче.
— Поздравляю, Сабрина. Я так горжусь тобой.
— Спасибо, пап. — Я улыбнулась в его темно-синее поло, затем отошла, потянувшись, чтобы собрать в узел свои растрепанные волосы. — Итак, какие у нас планы на сегодня? Есть ли что-нибудь, что вы, ребята, хотели бы сделать?
— О, я не знаю. Меня устраивает все, что вы с мамой хотите сделать. Давай решим за завтраком. Хотя, между нами говоря, я бы предпочел не тратить весь день на походы по магазинам.
— Я сохраню твой секрет. Я заскочу в душ, а потом мы сможем отправиться куда-нибудь. За углом есть кофейня, где подают самую лучшую выпечку.
— Шоколадные круассаны?
— Лучшее, которые ты когда-либо пробовал.
У нас с папой была общая слабость к выпечке на завтрак, поэтому я ухмыльнулась, когда он потер руки.
— Доброе утро, дорогая, — позвала мама. Она помахала нам с папой, но направилась прямиком к кофейнику.
— Доброе утро, мам. — Я последовала за ней на кухню и быстро обняла ее, прежде чем исчезнуть в своей ванной.
Мои родители только вчера вечером добрались до Сиэтла, это был их первый визит после той ужасной ночи с Антоном. Они были расстроены всем, что произошло, и хотели немедленно приехать, чтобы проведать меня, но я заверила их, что со мной все в порядке, и попросила немного времени побыть в одиночестве, чтобы все обдумать. Только после того, как я выложила все о Бо и сказала им, что он был здесь, чтобы помочь мне пережить трудные времена, они согласились подождать несколько недель.
Но когда я встретила их вчера вечером в аэропорту, я поняла, что три недели — это слишком долго. В то время как мне нужно было побыть одной, им нужно было самим убедиться, что со мной все в порядке. Всего лишь от одного объятия несколько седых волос моей мамы снова стали нормального цвета, а у моего отца исчезло пятнадцать морщинок от беспокойства на лбу.
Провести с ними неделю было целебно. Для всех нас.
— Готова! — крикнула я, выходя из своей спальни, одетая в джинсы с манжетами и простую черную блузку. — После завтрака нам следует сходить на рынок, пока там не стало слишком людно. — Я надела свои черные сандалии-гладиаторы.
— Звучит заманчиво! — Мама всегда носила платья и туфли на каблуках, но поскольку этим утром она сменила свою обычную обувь на балетки, я восприняла это как намек на то, что она хочет немного прогуляться. Я просто надеялась, что мои сандалии выдержат неизбежные мили, которые она заставит нас пройти сегодня. Мой папа никогда не носил ничего, кроме поло, брюк-чинос и кроссовок, поэтому, что бы мы ни решили, ему было бы удобно.
Мы отправились за кофе и выпечкой, затем побрели в сторону рынка. Потягивая ванильный чай, я последовала за родителями через «Пайк-Плейс». Пока мама была занята покупкой свежей рыбы и продуктов на ужин, папа изо всех сил пытался выбрать букет цветов из множества доступных вариантов.
— Этот? — одними губами произнес он, указывая на огромный букет зеленых бутонов и темно-фиолетовых пионов.
Я улыбнулась и показала ему поднятый большой палец. Пока он протягивал продавцу пачку наличных, я оглянулась через плечо, ожидая увидеть рядом агента ФБР. Я делала это все утро по привычке, хотя Генри наконец-то счел, что для меня безопасно быть одной. Прошла неделя, но мне все еще казалось странным выходить из своей квартиры и никого не видеть в коридоре.
Мама подозвала меня к овощному прилавку и оторвала от моих мыслей. Я помогла ей выбрать меню для нашего ужина, а затем мы отправились обратно в мою квартиру с пакетами еды и цветами в руках.
— У нас есть кое-какие новости, — сказала мама, пока мы шли. — Девушка Камерона беременна.
— Правда? — Я остановилась. — Я стану тетей?
Папа улыбнулся.
— Ага. И у нас наконец-то появятся внуки.
— Я так взволнована! Не могу поверить, что он мне ничего не сказал. Я разговаривала с ним два дня назад.
Мама рассмеялась.
— Он сказал, что я могу рассказать тебе, если пообещаю сфотографировать твою улыбку.
Моя улыбка стала шире, когда она достала свой телефон и сделала быстрое фото, сразу же отправив его моему брату.
— Это еще не все, — сказал папа. — У Келлана и его девушки тоже будет ребенок. И они собираются пожениться.
— Что? — Я рассмеялся. — Ты шутишь.
Сияющая улыбка мамы стала шире, и она снова начала смеяться.
— Мальчики. Можно было подумать, что в какой-то момент они перестанут все делать вместе, но, клянусь, сейчас они так же синхронны, как и в детстве.