Фелисити кивнула и улыбнулась.
— Приготовься к потоку. За последние три часа я приняла около сотни таблеток. Как только мы вернемся домой и устроимся, я позвоню тебе.
— Хорошо. Поздравляю. Я так рада за тебя.
— Спасибо. Это был день, который я никогда не забуду. — Радость на ее лице была чем-то таким, чего никогда не забуду я.
Сайлас появился в кадре и поцеловал Фелисити в щеку.
— Тебя я тоже поздравляю, папочка. Вы, ребята, берегите себя. — Я помахала рукой и улыбнулась, затем закончила разговор. Когда я вернулась в гостиную, меня встретило еще больше улыбающихся лиц.
— Это так волнующе! — сказала мама. — Я надеюсь, что у Камерона или Келлана родится милая девочка.
Мой телефон начал звенеть, когда начал поступать поток обещанных фотографий.
— Давайте посмотрим детские фотографии, — сказал папа.
Я сразу же потянулась за своим телефоном, не нуждаясь ни в каком поощрении, чтобы пролистать фотографии. Сев посередине дивана, Генри с одной стороны, а мама с папой с другой, я начала листать и сохранять фотографии.
— О, она прекрасна, — сказала мама, — и Фелисити выглядит потрясающе. Вы бы никогда не догадались, что у нее только что родился ребенок.
Я улыбнулась.
— Если бы я не любила ее так сильно, я бы возненавидела ее за то, что она такая фотогеничная. Это нечестно.
Генри усмехнулся.
— Говорит женщина, из-за которой вся моя команда умоляла назначить их на дежурство к Сабрине.
Я покраснела и пролистала еще несколько фотографий, указывая на людей, которых знала, и гадая о тех, кого не знала. Когда я добралась до последней фотографии, моя улыбка погасла, а пальцы застыли.
Фелисити прислала мне фотографию Бо и Виктории.
Бо стоял, улыбаясь малышке сверху, а его массивные руки крепко прижимали ее к себе. Его волосы под бейсбольной кепкой были длиннее, их кончики вились на шее. Кожа на его предплечьях и щеках была более загорелой, чем когда он был здесь несколько недель назад. Он выглядел так идеально с малышкой, что я едва могла дышать. Выражение его лица было таким мягким и любящим, что трудно было поверить, что эта маленькая девочка ему не родная.
— Кто это? — спросил папа.
Я заставила себя оторвать взгляд от фотографии и проглотила комок в горле.
— Это Бо.
— Ой. — Мама грустно улыбнулась мне и похлопала по руке. — Я принесу нам еще вина. Генри?
— Нет, спасибо, — сказал он. — Мне, наверное, пора идти. Спасибо вам за чудесный ужин.
— Я так рад, что вы смогли присоединиться к нам, — сказал папа. — Было приятно познакомиться с вами.
— И мне тоже.
Мы все встали с дивана. Мама и папа пожали Генри руку, потом мама пошла за вином, а папа проскользнул в свою комнату, чтобы пораньше лечь спать.
— Спасибо, что пришел сегодня вечером, — сказала я. — Приятно было тебя увидеть.
— Мне тоже.
Я проводила его до двери, но прежде чем он успел уйти, я окликнула его по имени.
— Могу я тебя кое о чем спросить?
— Конечно.
— Почему ты позвонил Фелисити в ту ночь, когда я убила Антона? — Я прокручивала ту ночь сотню раз, и каждый раз задавалась вопросом, почему он позвонил Фелисити, а не моим родителям.
Он вздохнул.
— Потому что я не хотел, чтобы тебе пришлось рассказывать ей о том, что произошло.
— Хорошо, — сказала я, хотя все еще была в замешательстве. Почему он не сделал то же самое с моими родителями? Необходимость все им объяснять была ужасна. Прежде чем я успела спросить, он ответил на мой вопрос.
— И я знал, что Фелисити позвонит Холту, и он придет к тебе.
— Знал? Откуда?
— Потому что этот мужчина любит тебя, Сабрина. Вот почему я удивлен, что его здесь нет.
Бо любит меня? Тогда почему он не здесь, со мной? Почему он исчез несколько недель назад без следа?
Проклятье.
Потому что я оттолкнула его.
Я была такой гребаной идиоткой.
Генри усмехнулся.
— Я вижу, у тебя завертелось несколько шестеренок. Я пожелаю тебе спокойной ночи.
— О, извини, — сказала я, вырываясь из своих мыслей. — Еще раз спасибо, что заглянул.
Он наклонился, чтобы поцеловать меня в щеку.
— До свидания, Сабрина.
— Пока, Генри.
Когда дверь со щелчком закрылась, мои руки сразу же запустились в волосы.
— О-о-о, — сказала мама, когда я вернулась в гостиную.
— Я все испортила. — Я опустилась на диван и прижала подушку к лицу.
Она рывком отбросила подушку и вместо этого протянула мне мое вино.
— Не хочешь поговорить об этом?
Я кивнула и сделала большой глоток. Я рассказала своим родителям о Бо и моем пребывании на аванпосте, но рассказала довольно расплывчато и с рейтингом PG из-за моего отца. Теперь, когда мы остались вдвоем с мамой, я потратила следующий час, рассказывая ей всю историю, начиная от встречи с Бо на кухне Сайласа и заканчивая бомбой, которую только что сбросил Генри.
— Вот так. Вот и вся история. Тебе не нужно читать мой следующий роман, потому что я, по сути, просто пересказала его для тебя, за исключением того, что я подарила своим персонажам счастливый конец.
Она рассмеялась.
— Я рада, что ты поделилась со мной, дорогая.
— Я тоже. — Я все еще была расстроена, но обсуждение этой ситуации помогло, особенно с мамой. — Я рада, что в последнее время мы стали ближе, — призналась я. — Я действительно скучала по тебе и папе. По Камерону и Келлану тоже.
— Ты даже не представляешь, как я счастлива от этого. — Она шмыгнула носом и вытерла слезы со своих мокрых щек. — Я ненавижу все плохое, что случилось с тобой за последний год, но я не могу сожалеть о них. Когда умерла Джанесса, ты построила стены, чтобы отгородиться от всех. Я думаю, это был твой способ уберечь свое сердце от разбития. Что бы мы ни делали, это не помогало. Я просто так рада видеть, что ты начинаешь разрушать эти стены.
— Мне жаль.
— Тебе не нужно извиняться. Ты была так молода, и то, что случилось с Джанессой, было таким травмирующим. Тогда она была Камероном для твоего Келлана. Я просто хотела бы, чтобы мы знали, что делать, чтобы удержать тебя возведения стен.
— Я не знаю, могли ли вы что-нибудь сделать. — Они всегда были рядом со мной, я просто не впускала их внутрь.
— Большую часть времени, я думаю, ты даже не осознаешь, что отталкиваешь нас. Так много людей любят тебя и хотят быть рядом с тобой, Сабрина. Ты просто не всегда позволяешь им это. Единственный человек, которого, как я видела, ты по-настоящему впустила со времен старшей школы — это Фелисити.
И Бо. Находясь с ним на аванпосте, лишив меня всех удобств, он открыл мое сердце. Он прорвался сквозь мои стены и помог мне освободиться.
— Я больше не хочу отгораживаться от людей, — прошептала я.
Она потянулась и схватила меня за руку.
— Тогда не надо. Ты не можешь позволить тому, что произошло с Джанессой много лет назад, определять, как ты собираешься строить отношения. Твоя бдительность заключается не только в том, чтобы держаться подальше от плохого. Ты блокируешь и хорошее тоже.
— Как ты думаешь, почему она покончила с собой? — Никогда, ни разу я не задавала этого вопроса.
Джанесса оставила записку своим родителям, но никто никогда не говорил мне, что она написала, и я была так зла на нее в то время, что не хотела слышать никаких оправданий.
Мама сделала глубокий вдох.
— Она была беременна.
У меня отвисла челюсть.
— Беременна? Мы с Джанессой обещали оставаться девственницами до колледжа. И теперь получается, что она убила не только себя, но и своего ребенка? Я не могу… — Я глубоко вздохнула и прекратила свою тираду. — Не важно. Тот факт, что я буду психовать ее не вернет.
— Нет, не вернет.
Я покачала головой, ошеломленная ее выбором.
— Лучше бы она не смогла купить этот пистолет.
— Так вот почему ты напала на Фёдоровых?
Я кивнула.
— Дети не должны иметь возможности покупать нелегальное оружие на улице. Без этого пистолета ей пришлось бы покончить с собой каким-нибудь другим способом. Если бы она приняла таблетки или даже перерезала себе вены, я, возможно, смогла бы спасти ее, мама. Я могла бы добраться туда вовремя.