— И сколько вас здесь?
— Полностью подсчет еще не закончен, но пока я один.
— Ты — мутант?
— Я предпочитаю называть себя уникумом.
— А что ты здесь делаешь? — спросил Стихоплет. — Вроде бы ты здравомыслящий человек. Чего участвовать в войне, если есть целая галактика, где можно укрыться от нее?
— Знаешь, — признался Макс, — тридцать минут тому назад я задавал себе тот же вопрос.
— И каков твой ответ?
Макс пожал плечами.
— Мне нравится воевать.
— Ясно, — кивнул Стихоплет. — Этот ответ я могу принять.
— Правда? — удивился Макс. — Я думал, ты его не одобришь.
— Я бы не одобрил, скажи ты, что веришь в благородство войны или жаждешь славы военных побед. Но ты происходишь от хищных обезьян. У тебя на роду написано — убивать, вот ты и реагируешь на раздражитель точно так же, как бесчисленные поколения твоих предков.
— Ты так думаешь?
Стихоплет кивнул:
— Ты такой, какой есть, и с этим ничего не поделаешь.
— А ты тоже происходишь от хищников?
— Разумеется. Как и практически все разумные существа. — Стихоплет улыбнулся. — Вот это нас всех и оправдывает.
— А как вышло, что ты не любишь воевать? — спросил Макс.
— Я — поэт в четвертом поколении, — с достоинством ответил Стихоплет. — Мы создали новую генетическую ветвь на эволюционном древе моей цивилизации.
— То есть по тебе лучше сочинять стихи, чем насиловать? — предположил Макс.
— Я ничего такого не говорил, — поправил его Стихоплет. — По мне лучше сочинять стихи, чем убивать. Изнасилование — это совсем другое дело.
— Знаешь, если б не эта гребаная война, думаю, мы стали бы близкими друзьями.
— Я тоже с радостью подружился бы с тобой.
— Тогда пошли на мой корабль и разопьем еще пару бутылочек.
— Я как раз хотел спросить, есть ли у тебя что-нибудь выпить, помимо содержимого этой фляжки. — Стихоплет пристроился рядом.
— Между прочим, если ты согласен обсудить этот вопрос, как началась война?
Стихоплет пожал плечами.
— Понятия не имею.
— Но ты был здесь, участвовал в ней.
— Меня призвали в армию.
— То есть ты не знаешь, кто выстрелил первым?
— Нет, но я знаю, что следующая тысяча выстрелов была наша. Мы — мужественная, ничего не боящаяся цивилизация, тестостерон из нас так и хлещет.
— Похоже, у нас много общего.
— Конечно, — кивнул Стихоплет. — Цивилизации, которые не могут этим похвастать, сдаются сразу же.
— Полностью с тобой согласен.
Внезапно пришелец остановился, покачнулся.
— Что-то не так? — спросил Макс.
— Похоже, у моего организма возникли небольшие проблемы с перевариванием твоего отравляющего вещества, — ответил Стихоплет. — Сейчас все образуется. — Он перестал качаться. — Ну вот, голова больше не кружится.
— А что вы пьете? — спросил Макс.
— Все, что мокрое.
— Крепко закладываете, да?
— Особенно поэты.
— Тогда у тебя много общего со знакомыми мне поэтами-людьми.
— У тебя есть женщина, Макс? — спросил Стихоплет.
— Которой я могу поделиться с тобой?
— Нет. Я про подругу жизни.
— Еще нет. Может, скоро и появится. Но пока я только пробую воду.
— Вы совокупляетесь в воде?
— Бывает и такое, но я имел в виду другое. Это образное выражение. Смысл его в том, что я еще ищу подругу жизни, просматриваю потенциальных кандидаток. — Макс помолчал. — А как насчет тебя? Дома тебя ждет женщина?
— Да, мне ужасно ее недостает. Наверное, поэтому я и дезертировал. Мне не терпится вернуться к ней.
— Ты уж извини, что я об этом говорю, но, уходя из того места, где стоят все звездолеты, ты только оттягиваешь свидание с любимой.
— Я подумал об этом, лишь отшагав от лагеря несколько миль, — признал Стихоплет. — А теперь возвращаться поздно.
— Ну и хрен с ним, — махнул рукой Макс. — Войну просидим в моем корабле, выпьем все запасы спиртного, а потом я отвезу тебя к твоей подружке.
— Ты это серьезно, Макс? — спросил пришелец.
— Конечно, — кивнул Макс. — А для чего еще нужны друзья?
Стихоплет снял с шеи металлическую цепочку и протянул Максу.
— Я хочу, чтобы ты принял ее в знак моей дружбы.
— А что это?
— Мой солдатский жетон. Я понимаю, это дешевый подарок, но больше у меня ничего нет.
— Тогда я сочту за честь принять его.
Они продолжали идти и разговаривать и через какой-то час добрались до корабля. Макс открыл пару бутылок лучшего виски, вынес из корабля два кресла, и они прекрасно провели вторую половину дня, выпивая и рассказывая всякие истории. Но перед закатом Стихоплет вдруг схватился за живот.
— Что-то не так, — начал он. — Мне как-то нехорошо. — Он поднялся, шагнул к кораблю и упал, лишившись чувств.
Макс затащил его на борт, уложил на койку. Не знал, чем помочь, но на всякий случай клал на лоб пришельца холодные компрессы.
Стихоплет оставался без сознания двадцать часов. Потом открыл глаза.
— Виски плохо воздействует на мой обмен веществ, — прошептал он.
— Чем я могу тебе помочь? — спросил Макс. — Пульс у тебя в два раза чаще нормального и цвет кожи изменился. Уж не знаю, хорошо это или плохо.
— Позволь мне полежать, пока не вернутся силы.
— Как скажешь.
Пришелец вновь отключился, пришел в себя через пять часов и его вырвало. Макс как мог подтер блевотину и предложил пришельцу воды. Тот отказался, а поскольку Макс не знал, пьют ли пришельцы воду, то настаивать не стал.
Стихоплет провел то ли во сне, то ли в забытьи еще сутки, прежде чем вновь открыл глаза.
— Я ужасно себя чувствую, — простонал он.
— Давай я вызову врача, — предложил Макс.
— Нет. Они расстреляют меня за дезертирство, а тебя убьют как врага.
— Ты же не можешь просто лежать, слабея с каждым часом?
— Почему нет? Койка удобная, и тебе не приходится воевать.
И он снова лишился чувств.
Макс провел рядом с ним неделю. Но однажды утром не смог прощупать пульс пришельца. Поднес зеркальце ко рту Стихоплета: оно не затуманилось. Макс знал, что смерть пришельца — не его вина, но мучился угрызениями совести, потому что виски ставил он.
Вырыв могилу, Макс положил в нее тело и присыпал землей. Потом проверил оружие, как и в прошлый раз, и вновь направился к лагерю.