— Про то, что мне пришлось сделать, чтобы вырваться с Генриха IV.
— Ты собираешься рассказать нам об этом? — спросил я.
— Пусть кто-нибудь попробует его остановить, — ввернул Макс.
— У меня пересохло в горле, так что сначала надо его промочить. — Большой Рыжий поднес к губам большущую кружку пива и осушил одним глотком. Вытер рот рукавом. — Да, вот чего мне недоставало!
— Если это все, чего тебе недоставало, у тебя серьезные проблемы, сын мой, — подал голос преподобный Билли Карма.
— Не все же мы зациклены на сексе, как ты, преподобный, — ответил Большой Рыжий.
— Конечно же, все, — возразил тот. — Только некоторые честнее и откровеннее других.
— Любопытно, а у Бога не возникало сомнений в том, что именно ты должен Его представлять? — спросил Могильщик.
— Никогда. — Преподобный Билли Карма поднял золотую кисть, сложил указательный и средний пальцы. — Я и Бог — два сапога пара.
— Должно быть, это утешает, — покивал Могильщик.
— Во всяком случае, успокаивает, если иной раз тебе отказывают в сексе.
— Иной раз? — Золушка рассмеялась.
— Жены ваши в церквах да молчат* [20]! — процитировал Билли Карма.
— На случай, если ты этого не заметил, здесь не церковь, — заметила Золушка.
— Если я здесь — церковь.
— Он хочет, чтобы женщины молчали, с тем чтобы они не сказали ему «нет», — вставил Макс.
— Будь я проклят! — вскричал Билли Карма. — Знаешь, я как-то об этом не подумал!
— Меня это не удивляет, — пожал плечами Макс.
— Так ты собираешься рассказать нам, как тебе удалось покинуть Генрих IV? — спросила Большого Рыжего Мать Земля.
— Когда остальные перестанут болтать, — ответил он.
— Тебе придется дожидаться вечность, — хмыкнул Катастрофа Бейкер. — Начинай рассказывать, и все разговоры смолкнут.
— Ладно, — кивнул Большой Рыжий. — Пожалуй, начну.
МАТЧ ПО РЕСТЛИНГУ ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОСТЬЮ В СЕМЬДЕСЯТ ТРИ ЧАСА
Признаюсь честно (начал Большой Рыжий), первые два дня на Генрихе IV прошли очень даже неплохо. Я знал, что Ураган Смит и его дама тоже на планете, сражаются в нескольких тысячах миль от того места, где находился я, и отвлекают на себя основные силы.
Мой метод борьбы оказался достаточно эффективным. Глубокой ночью я подкрадывался к ним сзади и убивал ударом ножа, прежде чем они успевали сообразить, что происходит. Я мог бы продолжать в том же духе еще несколько недель, но мой нож наткнулся на что-то металлическое, может, патронташ, и лезвие со звоном переломилось. Но, разумеется, еще громче завопил пришелец. В мгновение ока меня окружили и взяли на мушку десяток солдат.
— Вот кто убивал нас! — воскликнул их командир. — Он мне нужен живым!
Я выждал несколько секунд, чтобы его приказ дошел до солдат, решил, что убивать меня не станут, солдаты обычно слушаются командира, и бросился на ближайшего. Я, конечно, не Катастрофа Бейкер, но тоже могу постоять за себя. В общем, многих я разметал, прежде чем удар приклада лазерной винтовки по затылку не отправил меня в небытие.
Очнулся я в сырой подземной темнице, прикованный за одну руку к стене. У другой стены увидел другого человека, также прикованного за руку.
— Как самочувствие? — спросил он меня.
— Бывало и получше, — ответил я. — Где мы?
— Под ареной.
— У них есть арена? — удивился я. — На спортсменов они не похожи.
— Ее построили в стародавние времена, — пояснил мой собрат по несчастью. — Но наши тюремщики нашли ей применение.
Его лицо показалось мне знакомым, я пригляделся и вспомнил, где я его видел.
— Эй, ты же Спинолом Барнс, не так ли?
— Да, это я.
— Пару раз видел тебя в деле. До сих пор помню, как ты размазал по полу Мучителя Мейера.
— Один из моих лучших боев, — улыбнулся он.
— Несколько минут он держался с тобой на равных, — вспомнил я. — А потом ты просто озверел.
— Этот сукин сын позволил себе сказать пару слов о моей матери, вот я и вышел из себя.
— Оскорбил ее?
— Нет, — ответил Барнс. — Сказал, что она умная, симпатичная и прекрасно готовит. — Его перекосило. — Я ненавидел свою мать.
— Да, я сразу понял, что он сболтнул лишнее.
Он всмотрелся в меня.
— Кажется, я тоже тебя знаю. Уж не ты ли играл против Макферсона Железной Руки.
— Это было так давно, — ответил я.
— Я все помню, словно игра проходила вчера. Ты… черт, вот имя вылетело из головы.
— Распутин Раскольников Секретариат Ленин Военачальник Троцкий к твоим услугам. Можешь звать меня Большой Рыжий.
— Большой Рыжий! — повторил он. — Именно так. Не понимаю, как ты запомнил свое настоящее имя.
— Признаюсь тебе, я положил на это семь лет.
— Так вот, Большой Рыжий, мне бы хотелось сказать, что я рад нашей встрече, но, по правде говоря, я сожалею о том, что тебя взяли в плен.
— Я тоже. Но по крайней мере у нас есть возможность поговорить.
— Увы, долго нам говорить не придется.
— Как так?
Он печально покачал головой.
— К сожалению, одному из нас придется убить другого.
— Почему? Я на тебя не злюсь, да и ты, похоже, не сердит на меня.
— Я не об этом. Пришельцы развлекаются, выводя нас на арену и заставляя биться друг с другом.
— А если мы откажемся?
— Тогда они убьют нас обоих.
— И давно это продолжается? — спросил я.
— Две недели. Точнее, шестнадцать дней.
— С чего такая уверенность?
— Потому что здесь сидело семнадцать человек.
— И ты убивал по одному в день?
— А что мне оставалось? Если б не я, их убили бы пришельцы. Зато я жив и остается шанс, пусть и очень маленький, что придет день, когда я смогу им отомстить.
— А если один из участников прикинется мертвым?
— Они бросают тело в реку, которая течет через город. В ней полным-полно хищных рыб, которые сжирают плоть с костей. Если тебя бросят живым, через десять секунд ты все равно умрешь.
— Понятно.
— Я постараюсь, чтобы ты умер быстро и без боли, — пообещал он мне.
— Спасибо за заботу. Но я-то сам хотел обеспечить тебе быструю и безболезненную смерть.
— Мне? — Он рассмеялся. — Я же Спинолом Барнс.
— А я — Большой Рыжий. — И уже хотел расхохотаться, как и он, откинув голову, но подумал, что пользы от этого не будет, поэтому продолжал смотреть ему в глаза.