— Вы совершенно правы, сэр Цзен, — подхватил мысль собеседника Дин Ли. — Это уже можно назвать ригидной технозависимостью и однажды получить неприятный афронт и постыдную конфузию, подобно закованным в железо неповоротливым французским шевалье здорово схлопотавшим от маневренных английских лучников-йоменов в битве при Азенкуре. Технозависимость высокородных железных болванов оказалась велика, вероятно, поэтому прикормленные менестрели тут же возопили якобы о неблагородстве и подлости метательного оружия.
— А не напоминают ли вам, сержант Ли, те давние дворянские вопли и поэтические сопли то, с какой неприязнью и нежеланием использовать кое-кто из наших коллег, состоящих на действительной рейнджерской службе, неоднозначно приветствует нынче штатный многоцелевой гранатомет Бармица?
— Однозначно, генерал Цзен, сэр, сила привычки к старому оружию и морально устаревшим боевым технологиям есть симптом технозависимости, сэр.
— Тогда сэр Ли рассмотрим другую крайность, когда какой-нибудь пацифист считает личное оружие столь чуждым ему предметом воинского обихода, что чувствует себя безвольным оружейным придатком. Ему кажется, будто бы не он управляет смертоносным вооружением, а оно само злонамеренно руководит им, по натуре мягким, гуманным, мирным, так сказать, цивилизованным человеком. Наш пацифист тоже склонен одушевлять и давать имя собственное мечу, топору, копью — приписывая безмозглым железякам антропоморфные зловредительные умыслы.
— Ну, здесь все просто, сэр. Старая басня. Мол, виновато вино, а не пьяница, злоумышляет меч, а не рука. Стоит разоружиться, воткнуть злой меч в наковальню, а копье — в кучу металлолома, и все станет тип-топ. У пацифистов оно, скажем, копье — один из партикулярных случаев, когда они ищут и находят соответствующие оправдания, позволяющие им без ущерба для собственной тщательно лелеемой миролюбивой совести участвовать в войне и убивать так же результативно, как и столь нелюбимые ими милитаристы. Согласно моему скромному опыту и предвзятым наблюдениям, на недоразвитых планетах, где в ходу воинская повинность и насильственный государственный призыв в армию, пацифисты-дилетанты временами отчаянно воюют получше иных профи. При всем при том наши воинственные миролюбцы суть индоктринированы, часто становясь полноценными комбатантами по идеологическим, религиозным, политическим мотивам.
— При этом заметьте, мастер-сержант, сэр, в исключительно добровольческом корпусе рейнджеров наличествуют как мотивированные милитаристы, так и пацифисты, если рассматривать многих рейнджеров, с кем нам довелось служить, в качестве психологических типажей по отношению к оружию. Вы со мной согласны? — вопросительно резюмировал бригадный генерал красного резерва Сунь Янцзен.
— Зато у нас в Конгрегации, благородный рыцарь Цзен, ни милитаризм, ни пацифизм не в чести, не правда ли? — риторически ответствовал одноклубнику мастер-сержант Динарт Либен и перевел военно-теоретическую мысль в практическое русло. — Закажем еще бутылку кларета по гасконской рецептуре, генерал?
— Пожалуй. Рыцарям, друг мой, не грех предаваться простительным излишествам по окончании горячего ратного дела…
Вот и сегодня Дин Ли по завершении домашней схватки намеревался за обедом продолжить с Су Цзеном разговор на тему, неделю назад затронутую после триумфального штурма белыми рыцарями замка Вольфенштайн, откуда на радость зрителям они с чувством вышибли так называемых черных злодеев, коими водительствовал сам высокий командор Конгрегации хладного металла. Все как в доисторической игре в двухмерные шахматы, где белые и черные фигуры не бывают ни хорошими, ни плохими. Цвет металл-хитиновых доспехов все-таки тоже не имеет значения в нынешних рыцарских ристалищах. В то время как правила военных игрищ, свято исповедуемые рыцарями Конгрегации хладного металла, четко и строго регламентируют, когда, где, какое оружие, амуницию могут использовать в потешных баталиях рыцарственные леди и джентльмены, а также оруженосцы-эсквайры обоих воинствующих полов.
Словом, леди и джентльмены Конгрегации отдавали должное современным технологиям и материалам, будучи вооруженными и оснащенными на славу. Сплошные металл-хитиновые доспехи защищали их от скользящих ударов мономолекулярных режущих кромок холодного оружия, а в несчастном случае прямого удара клинок из ортоколапсированного полиметалла медленно пробивал броню всего лишь со скоростью 2 миллиметра в секунду. Убойные миллисекундные гравиперфораторы на оконечности клинков находились под запретом, зато не возбранялось оснастить острие оружия архаичным пневматическим вибропенетратором и продырявить металл-хитин зазевавшегося условного противника за каких-то полсекунды. Разрешен и механизм частичной самозаточки лезвий, пострадавших от прямого встречного парирования оружия рыцарственного соперника.
Дозволен был и бесшумный для ординарного слуха пневматический арбалет-полуавтомат барабанного заряжания на 12 болтов-выстрелов. 90-сантиметровый арбалет в целом повторял очертания старинного метательного приспособления, но дуговая пружинная полоса использовалась для нагнетания воздуха в ударно-спусковой механизм, а наконечники кинетических выстрелов с эффективной дальностью стрельбы до 300 метров тоже оснащались вибропенетраторами с частотой колебаний 50 тысяч герц, как и острия клинков.
Аналогичная пневматика также применялась в предложенных рыцарем Су Цзеном вакуумных присосках наколенников и перчаток для преодоления вертикальных поверхностей при штурме зданий и крепостных стен вместо громоздких силипластикатовых лестниц и канатов с крючьями-кошками. Конечно, можно было использовать антигравы или доски-экранопланы, подобно роботизированным мойщикам окон высотных зданий, но в Конгрегации не так давно отнесли такие аппараты к категории непозволительно неспортивных.
Позволительно было прибегать и к соматическим наноскафам-дефензориям, так как иногда славные рыцари наносили друг другу невозбранно тяжкие ранения. К слову, без большой или малой крови никогда не обходилось ни одно из театрализованных исторических шоу, периодически устраиваемых Конгрегацией хладного металла, бравшей на себя вместе с Ассоциацией экстремальных видов спорта страховку акцидентов вплоть до реституционных процедур для ненароком погибшего доблестного комбатанта. Но на уединенной тренировке смерть или полученное увечье под категорию страховых случаев подпадали с неимоверным трудом. Поэтому Дин Ли и Су Цзен, хоть и числились в привилегированном красном резерве, в учебно-развивающих поединках с боевыми треф-кинжалами в руках берегли один одного и действовали крайне осторожно. Тем паче 70-сантиметровый треф-кинжал с дополнительной мономолекулярной заточкой гарды и противовеса-трилистника на рукояти представлял собой поистине грозное колюще-рубящее оружие рукопашного боя.
— Вы готовы, сэр Ли? Ну, начнем, благословясь, мой юный друг…
***
Дин Ли и Су Цзен не считались ни возрастом, ни чинами. Они чудесно ладили вдвоем, пусть на публике старались поддерживать официально-формальные отношения. Неистребимое мальчишество и молодецкие студенческие забавы Дина Ли, никак не желавшего угомониться и после 30 лет, прочно разменявшему девятый десяток, но далеко не дряхлому Су Цзену не казались предосудительными. Он знал, как Дин Ли прямо из амниотического центра очутился на студенческой скамье. Словно двоюродный дед, без навязчивой демонстрации родственных чувств Су Цзен доброжелательно-снисходительно относился к молодому коллеге.
Вместе с тем, тесную дружбу с отвязанным студентом Дином Ли военный адъютант главы Имперской комиссии по новым вооружениям бригадный генерал Су Цзен не очень-то афишировал. И дело было вовсе не в его видной должности и положении. Или в желании избежать злопыхательских безосновательных обвинений в гомосексуализме. Совсем нет, истинная причина скрытности их отношений таилась в совместном участии в экспериментальной программе оптимизации психофизических ресурсов человека.
Сегодняшний тренировочный бой тет-а-тет тоже был отнюдь не рядовой встречей друзей и спарринг-партнеров. В антарктическом уединении Либен-манора вдали от лишних глаз, но под пристальным наблюдением внешних дистанционных сенсоров и контактных датчиков системы физиометрического контроля Дин Ли и Су Цзен испытывали, отрабатывали экспериментальную методику ускоренного передвижения и восприятия при отключенных боевых имплантантах.