Когда все нехитрые формальности были соблюдены, последовал вопрос, относившийся, конечно же, к мистеру Мишину:
– Господин Мэйсон, объясните, пожалуйста, удивительный факт: на каком основании при Вас обнаружена неимоверная сумма денег, причем в валютном эквиваленте – она Ваша?
Майкл нетерпеливо заерзал на стуле, намереваясь ответить, что денежные средства принадлежат его адвокату – милой и красивой девушке, которая имеет честь заниматься его защитой – однако в тот же самый момент получил сильнейший удар, произведенный каблуком ковбойского сапога и направленный ему в голеностопный сустав; он был произведен безо всего стеснения и осуществлялся прямо у всех на виду, следовательно, оказался настолько болезненным, что предприимчивый проныра забыл обо всем на свете, даже о настоящем имени, и если бы его вдруг спросили – кто он на самом деле, Майкл Мэссон или Михаил Яковлевич Мишин? – то он очень бы затруднился с однозначным ответом.
Возвращаясь к сути, следует уточнить, что предупредительный удар наносился вовсе не для того, чтобы напрочь лишить подозреваемого здравомыслящей памяти, а лишь потому, чтобы ненадолго погрузить его в состояние непринужденной и забывчивой безмятежности, не позволяющей отчетливо реагировать на предполагаемые в дальнейшем события; говоря откровенно, «доверчивый бедолага» пока даже не представлял, что в прекрасной и ясной головке, удобно разместившейся на восхитительном теле его новой знакомой, в очередной раз все решительно поменялось и что она вознамерилась защищать проштрафившегося клиента совсем по-иному.
– Да, деньги принадлежат моему доверителю, – резко выдохнула она ответ, пока незадачливый похититель силился улыбаться, превозмогая пронзившую боль.
– Ты что? – «заклокотал» американский авантюрист, выражая недовольство и передавая его на ухо непредсказуемой защитнице, едва сдерживавшись, чтобы громогласно не заорать, – все же должно было быть совсем по-другому – ты че, «презренная аферистка» посадить меня, что ли, хочешь?
– Нет, – кокетливо моргая ресницами, простодушно ответила милая Хлоя; она применила испытанный способ, способный расположить к ней кого угодно, чего уж там говорить про любителя женских юбок, каким всегда считался любвеобильный проныра, – просто во всем со мной соглашайся, и, поверь, не пройдет и десяти минут, как я смогу нас обоих вытащить – респект?
Следователь не стал воспрепятствовать приватному шепоту, проводимому между собой двумя заокеанскими представителями и сопровождавшемуся убедительными воздействиями: их переговоры он воспринял для себя совсем по-иному.
– Готовы ли Вы признаться, – настоятельно обратился он к задержанному преступнику, – что похитили деньги, выраженные суммой три миллиона долларов и принадлежавшие господину Мак-Когану?
– Нет! – удивленно выкрикнул Майкл, услышав знакомое имя и вмиг осознав, в какой неоднозначной ситуации он неожиданно очутился (как и всем уважающим себя преступникам, ему было отлично известно, что Коган – один из главных российских гангстеров, представляющий интересы русской мафии на территории США).
Поняв, с кем он в реальности вступил в опасные игры, Мэссон не на шутку перепугался, и даже предположил, что просто обязан взять непродолжительный тайм-аут, чтобы все как следует обмозговать и получше обдумать. Однако в правилах правоохранительных организаций вдумчивые передышки не то что бы были редки, нет, напротив, они полностью исключались и решать насущные вопросы предполагалось незамедлительно, как говорят, не сходя с единого места. В результате мысли Мишина совершенно запутались и уже практически вели его к признательным показаниям – лишь бы только избежать суровой бандитской расправы и попытаться загладить несоразмерную вину возвратом всех «разнесчастных баксов» (притом сколько ему не прикажут), как вдруг более решительная Карина, каким-то необъяснимым женским инстинктом почувствовавшая трусливые колебания стушевавшегося подельника, еще раз «познакомила» стопу малодушного доверителя с прочностью обточенного каблука, являвшегося неотделимой частью ковбойского сапога, обутого на ее прекрасную ножку.