— Х……., — только и смог ответить я.
— Понятно, потерпите, у вас сердце остановилось, сейчас мы вас обезболим.
Я поворачиваю голову и вижу реанимационную сумку, которую не видел уже много лет, дефибриллятор, интубационный набор и еще одного врача.
«Где я? Что опять?» — только и подумал я. Это что, будущее? Понимание этого было уже выше моих сил и я потерял сознание.
Первое августа две тысячи пятнадцатого года. Институт скорой и неотложной помощи имени Корвизара. Нью-Йорк. Калифорнийская республика.
— Итак Александр Петрович, как ваши дела? — голос моего лечащего врача лучился оптимизмом.
— Это вы мне скажите, коллега, — ответил я.
— Моё мнение что вас можно выписывать. Анализы в норме, так что больше я держать в нашей богадельне смысла нет. Сейчас подготовлю бумаги на выписку и можете быть свободны.
— Ну вот и славно, Джеймс, — я встал с кровати и пожал доктору руку, — спасибо большое.
— Это вам нужно спасибо сказать администрации театра, доктору Хиларио, который оказался на мюзикле и бригаде, которая вам моторчик завела.
— Обязательно скажу. Ну и вам спасибо.
— Ладно, одевайтесь, сейчас я позову медбрата, он вас отвезет в холл больницы.
— Да ладно вам, что я немощный, зачем мне кресло-каталка, сам дойду.
— Нет-нет-нет. Правила есть правила.
— Ну хорошо.
Через пятнадцать минут здоровенный медбрат Марко доставил меня к выходу из здания и встав с кресла вышел из раздвижных дверей на улицу Корвизара, где располагалась одноименная больница.
Вокруг меня был погожий летний день в Нью-Йорке. В на сто процентов русскоязычном Нью-Йорке, крупнейшем городе Калифорнийской республики двадцать первого века.
Пока я был в больнице, то очень много прочитал и посмотрел, ну когда смог конечно. Моя запросы были очень странными для персонала, ведь я вместо обычных блокбастеров или развлекательных книг попросил учебники истории и исторческие фильмы. Просто на третий день нахождения в клинике уже смог связно мыслить и понял что это не тот мир который я помню, совсем нет.
Тридцатого июня тысяча восемьсот тринадцатого года президент Калифорнийской республики, то есть я, пал от руки убийцы прямо перед встречей с новым послом Франции Жильбером Лафайетом.
Трагическое стечение обстоятельство, не больше, вместе с Лафайетом в Калифорнию прибыл мой старый знакомый Анри Франсуа Булле, с информацией о готовящемся убийстве и его заказчиках, Ротшильдах и стоящим за ними британском правительстве.
Если бы в тот несчастный день в почетном карауле не было бы тех поляков, то ничего не случись бы.
А так пан Владислав Чарторыжский выполнил свою мисииб, отомстил проклятому Гамильтону за несбывшуюся мечту о великой Речи Посполитой.
И вместе с тем подставил не только Британию но и всех своих соотечественников.
Когда я умер, состоялась совещание государственного совета Калифорнийской республики, по итогам которого был назначен исполняющий обязанности президента, им стал мой тесть, маркиз Де Кампо Аллегри, были приняты указы о всеобщей мобилизации и военном положении, а также в президентский дворец вызвали трёх послов: русского, французского и британского.
Резанову и Лафайету новый президент вручил просьбы о военной помощи, а контр-адмиралу Горну, послу английского короля, ноту об объявлении войны.
Все подданный английской короны на территории республики были арестованы, это конечно не касалось тех англичан, которые к тому моменту уже получили граждаснвто и показали себя лояльными, кроме того в портах Сан-Франциско, Лос-Анджелеса и Новоархангельска одновременно задержали почти два десятка английских торговцев.
А на запад полетели дирижабли, на одном из них отравились в путь курьеры ко дворам Бонапарта и Александра Первого, еще один полетел в Профестаун к Текумсе, а затем в Вашингтон к Монро.
Ну а оставшиеся шесть с перегрузом взяли на борт бомбы и взяли курс на Сент-Августин.
Морской министр Плетнев и военный Де Карраско не спали несколько суток, как и их люди, на самом деле и в кратчайшие сроки подготовили экспедиционный корпус и эскадру сопровождения. Почти пятнадцать тысяч солдат и офицеров при сотне орудий и полутора сотен митральез. Всё это погрузилось на два десятка транспортных кораблей и в сопровождении двенадцати боевых кораблей и шести судов сопровождение направились на юг, с целью обогнуть южную Америку, и сразу, без остановок где бы то не было направиться на Британские острова.
В историю эта беспримерная по дерзости и наглости замысла операция, солдатам и морякам предстояло провести в море два месяца а потом сходу взять Лондон, вошла как «Плетневский поход», по фамилии Ивана Петровича который осуществлял общее командование операцией.
Экспедиционным корпусом командовал генерал Есикава, который над моей, вот чёрт как же странно думать, могилой чуть было не сделал себе харакири. Японец решил что это он виноват в том что Чарторыжский стоял в тот день в почетном карауле. Мой сын Джеймс Александр успел выбить из рук японца катану и тот поклялся сначала отомстить, а только потом свести счеты с жизнью.
Через четыре недели над городами в английском новом свете: над Гаваной, Новым Орлеаном, Йорком и Кингстоном на Ямайке появились цеппелины с боевым флагом Калифорнии на борту. И из этих цеппелинов посыпались бомбы на военные и административные здания англичан. Казармы, арсеналы, резиденции губернаторов. Всё этого было сожжено за несколько часов.
А сами британские колонии: Луизиану и Канаду атаковали союзники Калифорнии: семинолы, конфедерация Текумсе и Соединенные Штаты. Последние тоже не остались в стороне и решили взять реванш за недавний разгром.
Ну а эскадра Плетнева в это время упорно шла через океан по направлению к Британским островам, по пути они топили абсолютно встреченные английские суда, не считаясь с тем кто перед ними, военные корабли или торговцы, это не было необходимостью, особенно если говорить о торговцах, но A la guerre comme à la guerre, как говорят французы
«Черные корабли адмирала Плетнева», как потом их назвали сами англичане появились на рейде Лондона первого сентября тысяча восемьсот тринадцатого года. Они упали на головы англичанам как снег на голову, сходу сожгли все стоявшие на рейде военные корабли, больше двадцати линкоров и полтора десятка фрегатов и приступили к подавлению береговых батарей.
Через четыре часа с береговой обороной англичан было покончено и началась высадка. Есикава и Плетнев решили повторить прошлогодний штурм Копенгагена и им это удалось.
В первой волне десанта были только гвардейские части: японские полки, сводный полк семинолов с команчами и греко-русско-испанские полки. Они были чрезвычайно насыщены митральезами, которые были доставлены на берег с первыми же десантными шлюпками. Их расчёты развернули свои орудия за несколько минут и буквально косили обороняющихся англичан.
ЗА сорок минут мои солдаты захватили порт и дальше высадка шла уже прямо с бортов транспортных судов.
Лондон Есикава захватил к исходу следующего дня. Всё-таки это огромный город, с многотысячным гарнизоном который отчаянно сопротивлялся.
Британское правительство во главе с Георгом Четвертым и премьер-министром Робертом Дженкинсом смогло покинуть горящий город. Страх перед «разъяренными дикарями» был так велик что они бежали аж в Эдинбург.
И на острове наступил статус-кво. Сил моей армии было недостаточно для захвата английской метрополии, но и британцы не имели ни малейшего шанса отбить свою столицу.
Летучие отряды моих драгун и егерей совершали регулярные набеги на Кент и другие близлежащие к Лондону графства, иногда даже углублясь дальше на север и доходили до Шотландии. Они пользовались воздушной разведкой с дирижаблей и воздушных шаров, так что потерь почти не несли. Но это всё были именно что беспокоящие набеги, не имевшие серьезного влияния на ход войны
Перелом наступил в первых числах декабря когда на остров высадились части объединенного русско-французского экспедиционного корпуса. Почти сто тысяч солдат и офицеров под общим командованием Наполеона Бонапарта, русскими командовал генерал от инфантерии Петр Багратион, но он уступил честь Бонапарту, как никак тот больше десяти лет воевал с англичанами. Как писали учебники то что именно Наполеон командовал было частью какой-то сделки между двумя императорами, но это не важно, на самом деле.