Ночью он двинулся в путь по железнодорожным рельсам. Рука распухла и совсем не слушалась. Джордж прошел несколько километров, прежде чем наткнулся на пост.
Приняв его за одного из буров, пострадавших при обстреле английского бронепоезда, офицеры гарнизона немедленно переправили раненого в Преторию, так как во всей округе не было другого госпиталя. Втайне Джордж похвалил себя за великолепную актерскую игру: ни слова не зная по-голландски, он так мастерски притворился контуженым, что его «диагноз» не вызвал сомнения даже у врачей.
Под именем Герарда Хайнекена он провалялся на больничной койке еще двое суток. Рука оказалась сломанной, наложили гипс.
На третью ночь Рейли почувствовал в себе достаточно сил, чтобы сбежать. Ему удалось никем не замеченным выбраться за территорию госпиталя, и он оказался в центре бурской столицы. Остаток ночи беглец провел в каком-то угольном складе, а наутро отправился на поиски гарнизона, который располагался на окраине города.
Следующую ночь Джордж потратил на то, чтобы пробраться в комендатуру и выкрасть необходимые ему документы. К его удивлению, сделать это оказалось гораздо легче, чем он думал. Караульные довольно прохладно относились к своим обязанностям: сидя на ступеньках, солдаты увлеченно резались в карты. С противоположной стороны кирпичного дома не было видно ни одного человека. Рейли проник в штаб через окно. Сейф с документами даже не был заперт. При свете, падающем снаружи от газового фонаря, Джордж бегло просмотрел бумаги, отобрал и спрятал необходимые под куртку. Потом он покинул штаб тем же способом, как попал туда.
Все шло как по маслу. Оставалось только выбраться из вражеского тыла. Рейли вышел к железной дороге и стал дожидаться поезда. Очень скоро послышался стук колес. По рельсам медленно шла дрезина с дорожными рабочими. Увидев солдатика, один из них что-то крикнул Джорджу по-голландски. Рейли промычал в ответ что-то нечленораздельное и на ходу запрыгнул на платформу. К счастью, за всю дорогу рабочие ни разу к нему не обратились.
Наутро его ссадили на какой-то станции, и Джордж предпочел поскорей убраться прочь, пока его не разоблачили. Он шел по незнакомому городу с низенькими домишками, похожими на времянки, и кривыми улочками. Куда двигаться дальше, он не знал.
Ужасно хотелось есть, ведь в последний раз Джорджа кормили в госпитале. От запахов, доносившихся из домов, у него кружилась голова. Но рисковать было нельзя.
На одной из улиц к нему подошел подвыпивший солдат и что-то спросил по-голландски. Джордж показал на забинтованную руку, постучал себя пальцем по виску, а затем потыкал им в открытый рот. Бур, пребывавший, вероятно, в плохом расположении духа, нахмурился и повторил вопрос. Рейли идиотски улыбнулся. Бур начал выходить из себя, повысил голос и что-то потребовал. Джордж снова улыбнулся и попробовал обойти солдата с тыла. Но тот, видимо, что-то заподозрив, схватил его за рукав и громко кого-то позвал. На его крик из дома выглянула женщина, а за нею появился молодой человек в цивильной одежде. Бур, крепко ухватившись за Джорджа, начал что-то объяснять этим людям. Рейли не стал дожидаться конца беседы. Ногой он ударил солдата в пах, загипсованной рукой — по шее и рванул вперед.
Молодой человек отодвинул в сторону женщину и побежал за ним. Очухавшийся от боли солдат припустил следом за парнем.
Погоня настигала. Джордж метался между домами, чувствуя, что силы покидают его. Наконец он юркнул в какой-то переулок и, обнаружив, что преследователи отстали, заскочил в ветхую деревянную постройку, заваленную какими-то ящиками. Рейли пробрался в самый дальний угол и затаился.
Сколько времени он там просидел — неизвестно. По его расчетам, скоро должно было стемнеть. Джордж приготовился было покинуть свое убежище, но тут дверь отворилась, и в помещение вошли люди. Он не мог их разглядеть из-за ящиков.
— Ты подавай, а я буду выносить, Пит, — произнес мужской голос на чистейшем английском.
— Хорошо, отец, — ответил голос, принадлежавший, вероятно, подростку. Послышался звук отодвигаемого ящика.
Свои?
— Ну что ты делаешь? — раздраженно произнес невидимый мужчина. — Смотри, все сыплется. Аккуратнее!
— Извини, отец, я не виноват, — пытался оправдаться мальчик.