Стана откровенно заскучала. Политика ее совершенно не интересовала. Гораздо больше занимал принцессу гость русского посла, приехавший недавно из Германии. Говорили, будто за плечами этого загадочного человека бурное прошлое и что он личность весьма известная.
Она снова посмотрела на Рейли. Тот оживленно обсуждал с Бьюкененом популярные в России работы немецкого философа Карла Маркса. Анастасия встала и лениво прошлась по комнате.
— Между прочим, сегодня прекрасная погода, — ни к кому не обращаясь, заметила она. — Грех не воспользоваться последними золотыми деньками… Господа! — она обернулась к мужчинам. — Я хочу прогуляться. Не составите компанию?
— С удовольствием, ваше высочество, — Рейли неохотно поднялся. — А вы, господин посол?
— Рад бы в рай, да дела не пускают, — щегольнул русской поговоркой Бьюкенен. — К сожалению, я должен откланяться. Счастлив, что повидался с вами, ваше высочество, — он галантно приложился к ручке великой княгини.
— Жаль, — фальшиво пропела Стана, — что вы не встретились нынче с Николаем Николаевичем. Он что-то задержался у государя…
— О, у нас еще будет возможность побеседовать с вашим супругом. Передайте ему мои самые добрые пожелания.
Бьюкенен откланялся и вышел. Джордж тоскливо посмотрел ему вслед. Черногорская принцесса безмерно раздражала капитана Рейли.
Они шли по широкой парковой аллее, и, беспрестанно хихикая, Анастасия сплетничала о нравах петербургского света. Рейли рассеянно слушал, время от времени вставляя какие-нибудь реплики.
— А ведь признайтесь, — вдруг сказала женщина, — у вас было немало романов…
Джордж удивился:
— Почему вы так решили, ваше высочество?
— Вы напоминаете мне лорда Байрона. Своею сдержанностью, загадочностью… Женщины должны с ума сходить по вас…
Рейли засмеялся:
— Вы несколько преувеличиваете значение моей скромной персоны. Уверяю вас, под моим балконом не толпятся поклонницы.
Стана лукаво прищурилась и махнула перчаткой перед самым носом Джорджа.
— Противный, — она шутливо надула губки, воображая, будто она девочка-подросток. По манере флиртовать супруга великого князя Николая Николаевича Романова напоминала недорогую даму полусвета. — Противный… Вы только притворяетесь скромником, на самом же деле — не спорьте! — топнула ножкой Стана, заметив, что Джордж хочет что-то возразить. — На самом деле вы можете вскружить голову даже самой неприступной твердыне…
Отступать было некуда. Рейли вздохнул, остановился, со значением посмотрел в глаза собеседнице.
— А вам? — спросил он, изображая голосом едва сдерживаемую страсть.
— И мне, — выдохнула Черногорка.
«…оказывают давление на русского императора. В свете событий последнего года они настаивают на немедленном подписании манифеста о свободах, чего Н. А. Р. делать не спешит. Премьер Витте взял себе в союзники великих князей Николая Николаевича и Владимира Александровича. Завтра, 17 октября, они отправляются в Петергоф для решающих переговоров с императором.
Волнения не прекращаются. Восстания рабочих в Лодзи и Белостоке. На 16 октября назначены забастовки служащих телеграфа, а также железнодорожных рабочих в Воронеже. В Петербурге появились листовки, которые связывают с именем руководителя январской демонстрации Гапона. Он призывает к массовым восстаниям и уничтожению коммуникативных средств. Константин».
(Из шифровки, переданной в «Интеллидженс Сервис».)
«Стана была очень странной женщиной. Даже хорошее образование не смогло исправить природной лености ума и отвратительных замашек дешевой шлюхи. Мне не внушал симпатии супруг ее, Николай Николаевич Романов, грубый солдафон с вульгарными манерами, к тому же пьяница. Но, право же, он был достоин сочувствия. Черногорка вела себя весьма и весьма легкомысленно, мягко говоря.
Конечно, связь с нею помогала мне в работе. Через нее я узнал, что русская императрица за спиной у мужа посылает своим родственникам в Германии большие деньги; что кайзер Вильгельм, преследуя свои цели, использует царя, манипулируя его слабым знанием обстановки на окраине империи, любовью к августейшей семье и мягким характеров Стана познакомила меня с удивительно неприятным типом — неким Григорием Распутиным, кумиром истеричных дам петербургского высшего света. Этот неопрятный, неграмотный и полубезумный мужик, как уверяет Черногорка, вхож в дома к самым высокопоставленным персонам, даже к самой царице. Ко всему прочему, он любовник наперсницы Александры Федоровны Анны Вырубовой.