– Мне надо побыть одному, – Барри кивнул и вышел.
Тот, кто должен был умереть, выжил, а та, кто должна была жить, умерла. Провидение осуществило какую-то рокировку. Никаких особенных чувств известие о смерти жены Гамильтона у меня не вызвало, всё таки она мне абсолютно чужой человек. Но сам факт изрядно меня удивил. Я точно помню, что всё было совсем не так.
И тут я подошёл к главному вопросу. Что мне делать в этом времени? В Европе промежуток в наполеновских войнах. Континентальная блокада уже действует, а на российском престоле мой тёзка, отцеубийца Александр Первый.
Здесь, в Северной Америке тоже не скучно. США только что купили Луизиану и уже посматривают в сторону запада континента, где пока хозяйничают испанцы. Англичане тоже не сидят без дела и готовят попытку реванша. Совсем скоро, в 1812 году, начнётся англо-американская война, в которой подданные королевы сожгут Капитолий и Белый дом. Достойные поступки, жаль только, что потом они проиграют.
Итак, что мне делать? Можно, конечно, так и остаться Александром Гамильтоном, человеком с большими связями и очень большими долгами. Как-то разобраться с финансами и жить, уехать во Флориду, или на Кубу и переждать войну, потом вернуться в Нью-Йорк.
Или можно попытаться столкнуть скрипящую телегу истории с известной мне траектории. Так сказать, решить для себя вопрос о роли личности в истории. А что? Хорошая идея. Географию я знаю. Историю вообще и историю развития техники в частности, тоже.
Решено, будем через колено ломать объективные законы общественного развития.
Вот только как? США сейчас задворки цивилизованного мира, это потом они выдвинуться на первый план, а пока это так, захолустье. Все серьёзные дела решаются в Европе. Но мне пока туда путь заказан. Кто я сейчас для сильных мира сего? Никто, по большому счёту. Бывший министр бывшей колонии. Начну играть в оракула – сочтут забавным дурачком. Нет, надо сначала сделать себе настоящее имя.
Правда, для этого нужны деньги, а Гамильтон, как назло, по уши в долгах. Но ничего страшного, я знаю, где эти деньги взять и это относительно не сложно. Даже закон не придётся нарушать, почти.
Планы пока составлять не буду, гнилое это дело. Сколько раз убеждался, чем подробнее планируешь, тем больше всего надо переделывать. Цель я знаю: направить Россию, да именно её, а не США, по другому пути развития. Где не будет ни восстания декабристов, ни позора Крымской войны с последующим подъёмом народовольцев и прочей революционной нечисти.
Декабристы разбудили Герцена, а он, накатив стопарик, начал крутить головой в поисках денег. Естественно, что нашлись те, кто ему деньги дал. Лайми, кто же еще?
А уж потом всё завертелось, и Россия пришла к революции, которая чуть было страну не угробила. Иосиф Виссарионович, конечно, чутка поправил положение, но всё равно, получилась какая-то задница.
Началось всё это давно, но сейчас еще не поздно всё изменить. Чем я и займусь. Жаль что телу уже сорок семь, но это лучше чем ничего. Лет двадцать активной жизни у меня есть, а там видно будет.
Но сначала надо разобраться с семейными проблемами Гамильтона. У него, хотя нет, теперь уже у меня, остались дети. И я, хмм, их люблю, что бы не писали по этому поводу современники и потомки. Значит, надо устроить их ближайшее будущее.
Благо для этого у меня есть друзья. Да и мой несостоявшийся убийца может еще пригодится…
– Барри, – позвал я своего камердинера. Через секунду он вошёл в спальню.
– Я же в доме у Байарда старшего?
– Да, сэр.
– Отлично, позови его и принеси перо и бумагу…
– Александр, я так рад, что ты выжил. Это настоящее чудо! Доктор Госак сказал, что рана была смертельна, Нэт Пэндлтон тоже сказал, что после такого не выживают.
– Друг мой, видимо Господу нашему я всё еще нужен здесь. Я могу попросить вас об одолжении?
– Конечно, всё что угодно.
– Мне нужны деньги, я собираюсь уехать из Нью-Йорка на какое-то время, и мне нужны деньги. Не могли бы вы заняться продажей моего дома? Его цены должно хватить на покрытие моих долгов.
– Хорошо, если ты так хочешь.
– Спасибо дорогой друг, а теперь, если можно, оставь меня. Мне нужно написать несколько бумаг.
Оставшись в одиночестве, я приступил к написанию писем. По началу писать пером было неудобно, но потом я расслабился, и мышечная память оригинала взяла своё.
Писем было несколько и все они, за исключением одного были очень похожи:
"Дорогой. имя адресата… я чудом выжил после дуэли, но судьба тут-же нанесла мне тяжёлый удар, отняв мою Элизабет. Находясь на пороге смерти я понял, что много бед причинил моей семье и решил, что мне нужно покинуть моих близких. Однако я не могу оставить их без средств к существованию и прошу вас помочь моей семье как материально, так и морально. Надеюсь вы помните как многим вы мне обязаны и не оставите это письмо без внимания". И так нескольким адресатам включая губернатора Нью-Йорка Льюиса Моргана.