Эгерт обернулся к спутникам:
– Ну?!
Стражники растерянно разводили руками. Девчонки не было ни в одной из повозок, и среди пеших путников ее не было тоже.
– Где она? – бросил Солль в лицо перепуганному предводителю.
– Она ушла, – плаксиво сказала полная женщина с выразительными, как у печальной лани, глазами. – Благородный господин, помилуйте, сама ведь привязалась, нет сил... Мы ее сперва гнали – так она уперлась, как репей прицепилась. Небо свидетель, а потом, в Гнилищах, ей наскучило, мы уже не пускали, одной девчонке-то бродить... незачем... так разве удержишь, норовистая, что твоя лошадь, благородный господин, в чем мы провинились-то, ежели вы ее ищите, так в Гнилищах ищите... удрала...
Селение Гнилищи осталось далеко позади, на расстоянии дня безостановочного пути. Солль огляделся – актеры переминались с ноги на ногу, все как один растерянные и перепуганные.
Солль с трудом подавил в себе недостойное желание хлестануть кого-нибудь кнутом. Без единого слова развернул лошадь и поскакал назад.
И потому не видел взгляда, которым обменялись комедианты за его спиной.
Часы пробили девять, когда трактир стремительно начал пустеть. Добрые поселяне, еще мгновение назад степенно беседовавшие за столь же доброй выпивкой, внезапно обрели способность говорить без слов: из угла в угол заметались красноречивые взгляды, и разговоры стихли один за другим. На столах оставались недопитые кружки; староста, увлеченный, все еще рассказывал, но проходящий мимо парень тронул его за плечо и указал глазами куда-то мне за спину. Староста проследил за его взглядом – и фонтан его красноречия иссяк.
– Прощеньица прошу... Запамятовал... дельце одно... здоровья и процветания господину Ретанаару, со смирением – прощайте...
Трактир к этому времени напоминал оставленную беженцами деревню – все вверх дном и ни живой души в округе. Староста поспешно проковылял к двери – тогда я наконец-то сподобился повернуть тяжелую, будто окованную железом голову.
В углу за моей спиной сидел Чонотакс Оро собственной персоной. Сидел, навалившись локтями на стол и опустив на сплетенные пальцы продолговатую, выбритую до блеска голову.
Жаль, что посетители трактира разбежались. Что никто, кроме трактирщика, не видел того приятельски-покровительственного взора, которым я, Ретанаар Реко-тарс, ответил на цепкий взгляд зазнавшегося мага. Собственно, так и должен смотреть уверенный в себе властитель на колдунишку, обитающего в его землях...
– Привет, Ретано, – сказал Черно Да Скоро, не поднимаясь из-за своего стола. – Достал деньги?
Теперь я должен был либо продолжать разговор через весь опустевший обеденный зал – либо встать и подойти к мерзавцу-Черно. Как мальчик.
– Достану – тебе сообщу, – отозвался я прохладно. И отвернулся, давая тем самым понять, что разговор окончен; но неужели господин маг зашел в деревенский трактир затем только, чтобы пропустить стаканчик вина?!
– У меня к тебе дело, Ретано, – громко сказал Черно за моей спиной.
– Поговорим?
Сердце мое пропустило один удар.
Не то чтобы я успел к тому времени отчаяться. Не то чтобы я сдался. Я не так просто отчаиваюсь, и уж, конечно, не сдаюсь. До назначенного Судьей срока оставалось еще девять месяцев, и я был уверен, что что-нибудь придумаю – но неудача, особенно крупная, отнимает силы, а в последнее время неудачи преследовали меня по пятам. Вот почему небрежное приглашение Черно заставило меня так болезненно встрепенуться.
«Послужи»...
Наверняка он вернется к прежнему разговору. Более того, назначая за мое освобождение неимоверную цену, он заранее знал, что разговор состоится снова...
Некоторое время я занимался только тем, что скрывал от посторонних глаз свои чувства. Черно Да Скоро ожидал – не отрывая подбородка от сплетенных пальцев, не сводя с меня насмешливого взгляда.
– Поговорим, – сказал я наконец. – Здесь? Последний вопрос должен был означать, что я не боюсь чужих ушей. То есть я их, конечно, еще как боялся – но выказывать этот страх перед Черно не собирался ни в коей мере.
Самоуверенный маг прекрасно понимал, что я блефую. Тонкие губы его растянулись, обозначая усмешку:
– Не здесь, не бойся. Разговор будет долгий... У меня.
Очень скоро обнаружилось, что в темное время суток в огромном доме Чонотакса Оро не горит ни один огонек. Ни свечечки; первый раз я споткнулся уже на пороге. Черно Да Скоро как ни в чем не бывало отпер дверь, легко, ничего не касаясь, прошествовал в глубину коридора и двинулся вверх по лестнице. Он видел в темноте – и снова демонстрировал свою силу и превосходство над прочими смертными. Я брел следом, то и дело спотыкаясь, задевая, опрокидывая, ударяясь локтями; кажется, сам дом в угоду хозяину подставлял мне ножки.
– Сюда.
Слабый порыв воздуха сообщил мне, что передо мной открылась дверь.
– Ты бы свечку зажег, – сказал я зло. – Гостя привел все-таки, любитель дешевых эффектов...
Я ждал, что он оскорбится, ждал ответной колючей насмешки – но после короткой паузы Черно отозвался вполне миролюбиво:
– Ты извини, я не держу свечей. Ни свечей, ни каминов. Не люблю огня.
И отдернул тяжелую штору, впуская в комнату слабый свет переполовиненой луны. Мир вокруг меня обрел очертания – стол, два кресла, матовый отблеск на голом черепе Черно Да Скоро и корешки книг на полках вдоль стен. Никаких излишеств. Никаких декораций, уместных в жилище мага.
– Садись, – Черно указал мне на одно из кресел, и на этот раз подвоха не случилось. Удобное сооружение с высокой спинкой сооружено было для того, чтобы на нем сидели, а не для насмешек над незадачливыми визитерами.
Две встречи было у нас в этом доме. Первая – в режущем глаза свете. Вторая – в темноте...