Выбрать главу

На мох перед глазами упал окровавленный кусочек металла. Как там говорится про «мал золотник да дорог», только сильно наоборот?

— Шушяс-шушяс, — Буян чпокнул пробкой, но против предположений не плеснул алкоголем в рану, а смочил край полотняного бинта и обтер кровь вокруг горящей огнем выбоины в моем организме.

Самочувствие мое стремительно улучшалось: браслет прекратил свое непонятное воздействие на руку, камень продолжал светлеть прямо на глазах. Боль ушла на задворки сознания, где оказалась на правах бедной родственницы — вроде терпимое беспокойство, а хрен ты ее выгонишь, поселилась на несколько следующих дней. Шепот Буяна доносился сквозь набившуюся в уши вату. Измученный болью и пережитыми ужасами разум пал легкой добычей нового пьянящего состояния. Но с действием алкоголя сравнивать это ощущение было примитивным кощунством. Я плыл на волнах чистоты и радости. Я воспарил над действительностью с удивительной силой. И тело, и разум, и душа мгновенно настроились утолять жажду жизни.

— Хватит, нельзя много брать! — оборвал мою медитацию Буян, отняв мои конечности от прохладной шершавой коры. Пока я радовался жизни, напитываясь жизненными силами мощного и мудрого дерева, мой товарищ закончил обработку раны и заклеил ее пластырем.

— Идти нам надо. Молчун их недолго задержит. — Буян вытер и поместил в ножны «свинорез» приличных размеров. Это им он пулю из меня доставал?

Несмотря на пережитое единение с деревом, ноги в коленях вдруг потеряли силу, а тело одолел озноб — то ли от приличной кровопотери, то ли от вида испачканных моей собственной кровью орудий убийства. Все ж права та медсестричка, слабый мы народ, мужики, плохо вид крови переносим. Собственной. Потому как месячные нам с ней никогда грешить не мешали.

Вновь не туда помчали скакуны моих мыслей шальных. Вон Буяну строго параллельно, что своя кровь, что чужая, которой его суконный кафтан заляпан сверх меры. Нож в руках держал, как профи, и выражение лица при том сохранял невинное: мол, людей, бывает, им режу, но хлебушек чаще. Пули иногда из попаданцев достаю. Работа у меня такая, ваше благородие.

Первым делом, как добрался до ранца, я напился воды. Осушил свою флягу до дна — и ведь не хватило. Тоскливо стрельнул взглядом на Буянову емкость, но сами знаете, чем просить и унижаться… Кроме того, неизвестно, сколько нам еще идти и встретится ли нам источник воды.

Я достал из ранца чистую рубаху и, превозмогая себя, оделся. Окровавленную рубаху скомкал и было собрался сунуть под куст, да наткнулся на неодобрительный взгляд Буяна — как ни прячь, а получится знак для погони. И сунул мокрый комок на самое дно, стараясь избежать его контакта с продуктами, аптечкой и запасными бриджами.

Чтобы согреться, развернул скатку одеяла из шерстяной ткани тонкой работы. Благодаря заранее сделанному отверстию с обметанными краями, оказалось возможным надеть его как пончо. Даже не подпоясанный ощутил, как плечи, а затем остальное тело постепенно укутало ласковое доброе тепло. Одеяло порадовало и разумным зеленовато-серым цветом — маскировочным и немарким. Чем больше я вступал в нежданное, но весьма богатое наследство, тем сильнее уважал бывшего владельца.

Сдвинув в сторону пенал с письменными принадлежностями, блок чистых прошитых листов для записей, пробитый пулей точно посредине, запустил здоровую руку в распотрошенный грубыми клешнями Буяна бумажный пакет-аптечку. На свет извлек сушеный листик не больше лаврового, оторвал половину и бросил в рот. Вторую бережно и аккуратно положил обратно. Возникло стойкое ощущение, будто в тот момент кто-то другой руководил моими действиями.

Буян сам без просьбы взял мой ранец, помог застегнуть на спине трофейный патронташ. Я поднял винтовку, автоматически проверил, застегнута ли кобура револьвера. Машинально поднял сплющенный свинцовый комок и сунул в карман. Надо при случае обязательно вернуть владельцу. Так чтоб наверняка, без мучений. Далекий ружейный выстрел ударом кнута подстегнул нас к быстрому шагу.

— А Молчун как же? Не будем его ждать? — вопрос задал с целью узнать про нового персонажа, а вовсе не из-за тревоги за незнакомца.

— Не впервой. Поводит супостата за нос, добудет снеди какой и прибежит, — охотно пояснил Буян. И добавил: — Не бывало такого, чтобы без прибытка возвращался.

— А с чего взял, что я «ваше благородие»?

— Так известное дело — фигулька на руке мажеская. А еще лицо бритое да руки холеные. Что спина не поротая, зубы целехонькие и тело гладкое — это я уж опосля разглядел. Али не угадал?