Я не искал полного уединения. Едва обустроился, как, подобно мотылькам, на мой огонек вырулила из окрестных зарослей сладкая парочка. Их украшенные пирсингом и затейливыми рисунками лица так и светились от счастья. Скорее всего, нашли друг дружку на ролевке. Я не стал выяснять. Они хотели погреться и помолчать в объятиях друг друга, а мой костерок удачно встретился им по дороге. Когда влюбленные ушли в лагерь, подвалил архимаг в бесформенном плаще и рваных джинсах. Очкастый субтильный стихоплет неожиданно возжелал человеческого общения и признания своих талантов. И, конечно же, «догнаться» на халяву. Парня я выпроводил буквально двадцать минут назад, потратив на него аж полкружки драгоценного эликсира, и теперь жадно ловил момент единения со стихиями огня, воздуха и земли.
Рука прошлась по шершавой коре и наткнулась на вбитый в бревно туристический топорик, который нужно вернуть владельцу. Мой собственный топор — вычурное изделие, приобретенное в бутике бесполезных, но дорогих туристических товаров и оранжевых футболок с игривыми надписями, — пал жертвой гонки эльфийских вооружений. Некто из свиты «Электродрели» смотрелся недостаточно внушительно, и Алка, со свойственной ей бесцеремонностью, решила «как лучше», меня не спросив. Вечером, после игры, видел на поясе у ее приятеля мою собственность: цветная наклейка на кожаный чехол и нитка с бусинами, намотанная вокруг топорища, превратили мой топор в игровой реквизит. Вскипел, но от мордобоя и выяснения отношений удержался. Все-таки не юнец какой.
Так я остался с голыми руками против груды сухостоя, собранного для костра. И когда встал вопрос о рубке дров, пришлось поднять задницу, пересилить себя и топать к соседям. Я патологически не люблю просить. А тут пришлось. Встреченные персонажи либо меня игнорировали, либо «лепили отмазки», ибо отдавать нужную в хозяйстве вещь незнакомцу дураков не было. В итоге, отыгрывая роль эдакого Кисы Воробьянинова и проклиная легкомысленность моей подруги, добрался аж до стойбища орков.
Брутальные мужички с зелеными рожами и вставными клыками, одетые в кожаные и металлические доспехи и вооруженные колюще-режущими предметами, явно собирались в поход. Если они чем и могли снабдить приблудного цивила, то указанием верного пути в русском народном стиле.
Выручил меня некий персонаж, откликавшийся на имя Сан Саныч и среди явных бойцов больше похожий на представителя «интеллигентной профессии» — на шамана. Пусть без бубна, зато с сумкой. Орк Сан Саныч увидел меня не сразу, хотя я, назойливо выпрашивая требуемое, пробрался уже в центр стойбища. Мужик сквозь клыки пробормотал что-то про «наглых глюков», старчески покряхтел, сгибаясь в подкольчужнике, и одарил меня видавшим виды топориком. Если бы знал «зеленокожий», с кем за компанию я приехал на игру, то, возможно, я не в руки получил бы от него вожделенный инструмент, а по темени этим самым инструментом.
Орочья дружина выдвинулась по своим игровым делам, а я вернулся к нашим палаткам и погрузился в медитацию с перерывом на необременительные хозяйственные работы. Потом в лагере развернулись во всю ширь народные гулянья, мне стало некоторым образом не до орков, а Саныч за своим добром не пришел. Затем топор вновь потребовался для устройства нового места дислокации вот здесь, на окраине лагеря. Незаметно стемнело, да и лень-матушка, пользуясь безмолвием утопшей в алкоголе совести, нашептала, что удобнее вернуть взятое утром, на свежую голову.
Стояла на удивление теплая и практически безветренная ночь. Заботы и проблемы растворились в алкоголе или ушли с дымом в небо. Я пошевелил палочкой головни, и столб искр устремился к звездам. Искорки дружным потоком рвались ввысь. Огненный вихрь, мощный в метре от земли, на высоте в полтора метра уже значительно редел. Некоторые искорки гасли в самом начале пути, другие исчезали позже, и лишь несколько искр сверкали чуть дольше и улетели выше прочих. Но и эти тоже гасли. Картина навевала мысли о бренности сущего и предопределенности бытия, что в свою очередь порождало легкую тоску, но я не отказал себе в удовольствии запустить в атмосферу раз за разом несколько сотен стремительных огненных крох.
Сегодня я снова один. Подобен этому костру: пока есть топливо — интерес к жизни, — я горю, а людям рядом со мной тепло и уютно. Им хорошо быть рядом со мной. Но вот вокруг костра собирается слишком много желающих тепла, уюта и вкусностей. На всех костра уже не хватает. Костер горит ярче, а топливо расходуется быстрее. А потом… Потом — кому охота сидеть на пепелище? Неуютно им… И так раз за разом.