— Да-а-а, хреновые дела-а-а, — протянул бесшумно подкравшийся Буян, глядя на мои стертые ноги. — Это где так сапоги носить учат?
В конно-водолазных войсках стратегического назначения, чтоб тебя! Пришлось придумывать легенду. Ну в самом деле, какой из меня офицер, даже младший? Солдат с браслетом мага в природе не бывает. Мог бы за медика сойти, если бы не оказалось на острове Фомы Немчинова… А теперь прикинем, кто еще мог на законных основаниях находиться в колонне войск, шедших на передовую, но чтобы рядовые могли ничего о нем не знать?
— А нигде. Журналист я. Военный корреспондент «Имперского вестника». Сам видел, что у меня в ранце бумага и письменные принадлежности.
— Это ты у нас вроде писарчука получаешься? — озадачился стрелок.
— Точно, писарчук и есть! Только без портянок, — ничуть не покривил душой я. Да и ладно, журналистом на войне назваться не стыдно, даже почетно. Особенно если мы про классика жанра говорим, например, Константина Симонова.
Буян раздосадованно хмыкнул. Никогда не слышали, как смешок тихим стоном оборачивается?
— Вот незадача. А ребятушки уже поверили, что с нами офицер. Хоть и младший, а все же надёжа. Ай-ай-ай. Как же теперь быть?
Понятно, отчего Буян враз погрустнел. Только-только у ребят просвет появился, как я этот луч света по собственной глупости уничтожил. Кто я в глазах Буяна? Шпион? Дезертир? Беглый каторжник или просто недоразумение? Нехорошие у него интонации пробились к концу речовки, совсем не добрые.
Я-то думал, что попал к простым, доверчивым людям. Вот он, мой личный особист со строгим прищуром, готовый из профессионального интереса дослушать мою нелепую легенду и вынести приговор…
— Да, без командира нам никак не выбраться из этой болотины, — я посмотрел в ясные, но холодные глаза солдата. — Ты мне поможешь стать настоящим офицером.
Я не кривил душой. Не просил. Утверждал очевидное.
— Все «настоящие офицеры», которых мне довелось знать, были настоящими ублюдками, — в голосе Буяна просто звенела ненависть к военачальничкам всех мастей. Оно и понятно. Сколько на его долю выпало зуботычин и плетей от офицерья — наверное, и не сосчитать. В батальон сослали всякую шваль из военных тюрем Империи, восстановленную в чинах и званиях. И бросили умирать в Скверне. Поэтому и неподчинение Молчуна, и недоверие Буяна ко мне вполне объяснимы. Еще слишком мало сделано, чтобы претендовать на какой-либо авторитет у этих выживших вопреки всем обстоятельствам людей.
Я отвернулся и промолчал. Жалеть кого бы то ни было мне, теперешнему, и в голову не пришло. А тот балбес, с которым я расстался у костра на ролевке, прежний я, чего доброго бы ляпнул, как ему жаль беднягу Буяна.
— Те, кто мог колдовать, были ублюдками вдвойне, — его слова за малым не прозвучали как приговор.
Естественно. Я взял силы у дерева, чтобы спасти свою жизнь. А Буяновы начальники со способностями к магии бессовестно отнимали жизненные силы у рекрутов, чтобы исцелить свое похмелье или заработать на добавку…
Мне оставалось лишь обернуться и вновь посмотреть солдату в глаза. Наша игра в гляделки длилась недолго — я мазнул взглядом по его массивному кулаку, красноречиво сжимающему рукоять ножа, и укрепился в догадке: вякни я секунду назад про жалость или начни лепетать другую нелепицу, то уже хлебал бы перерезанной глоткой болотную жижу. Не за Трындеца с Молчуном. За обманутые надежды.
— Я не убил тебя в овраге. Не убью и сейчас, — легко признался он.
— Ты надеялся, что я спасу госпожу? — выдохнул я.
— Да, — без колебаний соврал, что было заметно, мастер-рядовой.
— А теперь надеешься, что спасу нас всех? — я позволил себе покровительственный тон.
— Да, — последовал четкий и правдивый ответ.
— Но ведь я не настоящий ублюдок. На что ты рассчитываешь, Буян?
— На удачу, — не растерялся боец.
Обдумывая услышанное, я невольно затянул паузу. По совокупности признаков в момент нашей встречи Буян точно знал, что княжна Кира Белоярова уже покинула этот мир. Камрад-подселенец продолжал радовать меня всевозможными откровениями, но упорно хранил в секрете информацию, известную любому молодому рекруту.