— Глубокие знания таких нюансов делают тебе честь, брат мой, — кивнул церковник. — Даже удивительно видеть такое от столь молодого человека. Однако скажи мне, почему ты так не доверяешь церкви?
— Что вы, квирит, как я могу не доверять церкви? Просто у нас как-то странно движется разговор. Мы начали с того, что я не доверяю лишь чиновникам патентного бюро, а теперь вы говорите о церкви чистоты.
— Прости, брат мой доминус Диего, наш разговор действительно ушел в сторону. Ты прав, чист лишь бог наш, так что прости мне эту ошибку. Вернемся же к причине, по которой я пришел в твою мастерскую. Так или иначе, я должен убедиться, что изобретение твое не несет в себе толики грязи, ни его части, ни финальный результат. Ты можешь не отправлять заявку в патентное бюро — это твое право. Церковь, как доминусу идет тебе в этом навстречу. Однако проверить все равно необходимо. И для этого я здесь. Таковы мои обязанности, возложенные на меня иерархом Секстусом.
— Расскажете, квирит, как будет проходить проверка, и по каким критериям определяется чистота? — спросил я.
— То дела церкви, брат мой. Просто дай мне возможность все здесь осмотреть, а о результатах я тебя уведомлю, будь уж уверен.
Скотина какая. Загнал меня в ловушку и доволен. Позволил мне возражать в свое удовольствие, даже грубить. Но нельзя же все время спорить. Если я и сейчас откажусь, получится что я все-таки не доверяю церкви, и он вполне законно может пожаловаться вышестоящему начальству, что некий Диего Ортес вообще не желает сотрудничать. Что ж, неприятно. Но у меня тоже есть еще возможность вывернуться, спасибо дяде. Мы с ним обговаривали мои действия в такой ситуации, хотя я и не надеялся, что придется этим воспользоваться.
— А вот здесь вынужден отказать, квирит, — и до того, как нахмурившийся чистый успел вставить слово: — Мастерская принадлежит моему дяде. Я изобрел неплохую вещь, дядя помог мне деньгами и связями и позволяет на практике разобраться в сложностях производства, но мастерская принадлежит ему. Здесь действуют те же правила, что и на всех заводах дяди. Я не могу пропустить постороннего без его дозволения.
В общем, переложил свои проблемы на патриарха.
— Но я знаю, что недавно к тебе приходили проверяющие из магистрата. Неужели им тоже приходилось спрашивать у твоего дяди дозволения?
— Конечно нет! Представители магистратов по закону имеют доступ на любые заводы и производства, кроме секретных. Но, насколько мне известно, церковь чистоты пока не является государственной структурой.
— ПОКА не является, — сквозь зубы процедил чистый, но быстро взял себя в руки, — Что ж. В таком случае я обращусь сначала к вашему дяде, брат мой. Уверен, он не станет мешать чистой церкви исполнять свою службу.
— Уверен в этом, — покивал я. И да, хвостик «в отличие от тебя» он не произнес, но явно подразумевал.
В общем, весело поговорили. К дяде он, конечно же, заявится. Только найти его будет не так-то просто. Придется чистому хорошенько побегать, прежде чем ему удастся встретиться с ужасно занятым доминусом Маркусом. А к тому времени у нас уже будет заказ от доминуса Силвана Криспаса, который как раз разрабатывает новую дальнобойную пушку для армии. Доминус Криспас посчитал хорошей идеей, если каждая батарея пушек будет поставляться с системой корректировки огня в виде воздушного шара. Сейчас он спешно переделывает документы и спецификацию у уже почти готового проекта. То есть, уже переделал, и все эти изменения нынче проходят согласование с заказчиками пушки — военными. И, уверен, здесь сложностей не будет — доминуса Криспаса в военном ведомстве любят и уважают, стараются лишний раз по пустякам не злить, а то скидку не сделает. В общем, как только контракт будет заключен, наша мастерская тоже станет секретным производством, а, значит, чистым придется утереться. Они, конечно, будут и дальше действовать на нервы, но всерьез навредить пока что не смогут.
— Ах да, совсем забыл, — чистый уже почти вышел за ворота, но остановился на полушаге и снова повернулся ко мне, — Ты ведь слышал о беде, приключившейся с семейством Брутусов, брат мой?
— Кто же среди аристократии не слышал, — пожал я плечами, хотя внутренне очень напрягся. Скрыть свое напряжение мне не удалось, чистый явно заметил.
— Да, — покивал монах, — Ужасная трагедия. И виновные до сих пор не найдены. Сыскная полиция сбилась с ног, как и жандармерия. Сам понимаешь, брат мой, дело-то государственной важности. Целая семья эквитов, один из столпов республиканского общества, и убита. Ужасное преступление. Ты ведь был свидетелем одной из смертей?