Я беглым взглядом окинул список пожеланий — вроде бы ничего сверхсложного или невозможного. Мелочи по большому счету.
— Думаю, мы справимся даже раньше, доминус Лавр, — пообещал я. — Но давайте оставим ваш прогноз в силе, чтобы потом не было стыдно.
— Правильный подход, молодой человек! — хлопнул в ладоши генерал. — И, доминус Диего, нашим ребятам недавно снова довелось столкнуться с бандитами. Ваши амулеты им очень помогли. Буду вам очень, очень благодарен, если вы сможете достать для нас еще таких.
— Обязательно, — кивнул я.
На этом и распрощались. Сообщать генералу, что уезжаю я вовсе не в Рим, я не собирался. Передать список доработок можно и через дядю, а мастера, думаю, справятся. Что касается амулетов — довольно приличная партия таких уже лежит на складе, в поселке. Ролло через пару месяцев передаст часть генералу от моего имени и с наилучшими пожеланиями.
Ладно. Воспоминания и планы — это хорошо, но рядом сидит Гаврила, задумчиво рассматривающий красоты природы, и явно желает общаться. Хотя я выбрал его в пассажиры именно потому, что он самый молчаливый из всей троицы. С той же Агнией за время дороги уверен, я бы сошел с ума. Пассажир периодически поглядывает на меня, как бы незаметно. Забавно. Будь это человек, я бы, может, и не заметил, но у Гаврилы не лицо, а собачья морда. Чтобы легонько покоситься на рядом сидящего, ему приходится немного повернуть голову. Интересно, он осознает такие нюансы?
— Вы с братом странные римляне, — сказал кинокефал. — Я слышал, республиканцы не любят другие народы. И людей, и нелюдей. Считаете, что вокруг варвары, и только гордые сыны Ромула и Рема могут называться настоящими, просвещенными и цивилизованными. Вершиной творчества богов, а все остальные — так, неудачные поделки. С тех пор, как мы стали охотниками я не раз убеждался, что это верное мнение. Даже если римлянин вежлив, он все равно смотрит на тебя свысока, с легким презрением. Пожалуй, вы с доминусом Доменико — первое исключение. И ваши люди за вами тянутся, подражают.
Вроде вопроса не было, лишь констатация факта, но ответ явно предполагался.
— Я — за равноправие. Предпочитаю ненавидеть всех одинаково, никого не выделяя.
Кинокефал как-то странно зарычал и завыл, я чуть не начал дергаться, но сообразил, что это он так смеется. До сих пор не доводилось быть свидетелем его смеха.
— Забавно. Надо рассказать друзьям, — отсмеявшись, сказал Гаврила. — Но чистых ты ненавидишь сильнее, чем других.
— Чистые убили моих родителей. Убили других моих знакомых, друзей. Убивают людей ради силы. Люди — корм для их бога. Как я должен относиться к ним?
— У нас их тоже не любят, — согласился кинокефал. — Рассказывают про чистую секту всякие страшилки. К нам тоже приходили их проповедники. Может, у них и были бы шансы, но они опоздали. Нужно было раньше, пока Империя еще не пала, потому что сейчас любому очевидно: вера в чистого до добра не доведет. Тех проповедников вышвырнули прочь из страны. Никто не стал их слушать, хотя они пытались сулить многое.
— Расскажи лучше, почему вы сами не в своей Великой Тартарии, а здесь, на задворках Африки?
— Здесь интересно, — пожал плечами Гаврила, — Это все Агния. Ей никогда не сиделось на месте. Мы с детства втроем. У нас на родине нет разделения на народы, все живут вместе. Но все равно обычно дружат больше со своими. Псоглавцы с псоглавцами, берендеи с берендеями, да и прочие так же. А у нас сложилась вот такая компания, еще в детстве. И Агния всегда была заводилой. Про Африку рассказывали удивительные истории. Говорили, что здесь еще остались настоящие, дикие чудеса, которых не встретишь в цивилизованных странах. Приключения, которые захватывают дух, возможность сорвать небывалый куш или сложить голову… Однажды эта девчонка сказала, что отправляется покорять дикие просторы. Мы с Комо, конечно, не могли оставить ее одну.
Красивая история. Уверен, вполне правдивая. Однако в реальности таких романтиков не бывает. Есть еще что-то, о чем он говорить не стал. Впрочем, ладно. Имеет право не раскрывать душу перед первым встречным.
— И как, много чудес вы здесь видели?
— Много, — снова повернулся ко мне кинокефал, — И жутких, и прекрасных. Но преимущественно кровавых. Африка жестока к своим гостям, да и жителям.
— А мне здесь нравится, — неожиданно сказал я, — Дышится свободнее. Наверное, потому что чистых мало.
— Тебе лучше знать.
Больше кинокефал со мной не говорил. Весь остаток дороги мы так и проехали в молчании, и это было очень умиротворяюще.
В порту Тенгиса мы задержались всего на пять дней, — ошеломительная скорость! — и отправились на двух кораблях, которые как раз привезли очередную партию материалов из метрополии. Доминус Маркус тоже без дела не сидит — эти корабли не зафрактованы. Принадлежат семье Ортес полностью, команды теперь тоже работают на семью, и очень довольны своей судьбой. Заключить пожизненный контракт с аристократами — это гарантия, что твоя семья теперь тоже входит в род. Правда, когда командам сообщили об изменениях планов, радости это не вызвало.