— Что это? — задыхаюсь я, смаргивая слезы. Кэмми закатывает глаза.
— Монитор рождаемости.
— Что?
— Это своеобразный тест, который используют, чтобы проверять уровень гормонов в моче…ну, чтобы понять, может ли появится у тебя животик.
Я дернула руку и уронила его.
— Они пытаются завести ребенка? — выдохнула я. Почему он мне этого не сказал?
— Она пытается завести ребенка. Я обнаружила, что эта мелкая сучка прячет тесты в «секретной» коробке из-под обуви вместе с остальными письмами, — она кивает на корреспонденцию Тернера и монитор рождаемости. — Если бы они вдвоем пытались завести ребенка, не думаешь, что ее тесты должны были бы лежать в ванной комнате?
Я тупо смотрю на нее.
— О - ли - ви - я! Она пытается забеременеть, потому что ты вернулась на экран. Она боится его потерять. Калеб не знает! Ты должна их остановить, прежде чем он попадется в ее сети навсегда.
— Почему? Я не могу, — произнесла я, несчастно скользя в кресло.
— Монитор рождаемости, — повторила я, и у меня не было ни малейших идей о том, что это такое.
— Да, она показывает ей дни, которые наиболее благоприятны для того, чтобы она зачала. Из какого ты века?
— И диаграмма рождаемости указала на эти выходные? — Я почувствовала, как дыхание покинуло меня, словно кто-то ударил меня в живот.
Кэмми кивает.
— Вот, — она протягивает мне фотокопии письма от Тернера. — И слушай, пришло время что-нибудь сделать. И я говорю не о твоей подлой и несчастной рутине. На этот раз ты должна сказать ему правду. Должна честно обо всем рассказать.
— Например? В чем еще мне осталось признаться? Он уже итак знает большую часть истории.
— Например, расскажи ему, что именно из-за Лии ты покинула Флориду, и что она пыталась подкупить тебя деньгами…как насчет этого?
— Это ничего не изменит. Он уже знает, что она такая же гнилая, как и я. Он до чертиков любит аморальных девушек.
— Как насчет того, чтобы противопоставить ему его же чувства по отношению к тебе? Он снова нашел тебя после того, как узнал, что ты сделала, когда у него была амнезия. Он все еще любит тебя, Оливия. Ты должна лишь убедить его в этом.
Я подумала о том, как он внезапно появился в моей квартире вечером перед вынесением приговора Лии. Он всегда появлялся, не так ли? Появлялся в музыкальном магазине, в магазине с продуктами, в моем офисе. Черт возьми. Кэмми была права. В этом что-то есть.
— Хорошо, — сказала я.
— Вот и отлично, — соглашается она. — Теперь включи компьютер, мы должны понять, куда они уехали.
Два часа спустя, я зашла через дверь своей квартиры. Окна открыты, и соленый воздух океана ударяет мне в лицо. Я делаю несколько больших глотков и начинаю искать своего жениха – крысу. Я напоминаю себе о том, что стоит оставаться спокойной, вести себя, как леди, но когда я вижу его, загорающего на моем большом патио, то кричу на него так громко, что он почти роняет свою воду.
— Вот, — я снимаю кольцо с пальца и бросаю его прямо в него. Оно катится по плитке и останавливается у его ног. — Я еду в путешествие. ПРОВАЛИВАЙ. Когда я вернусь, тебя уже здесь быть не должно.
Он подпрыгивает, выглядя запутанным. Он смотрит влево и вправо, словно ответ на мое неустойчивое поведение находится где-то здесь.
— Чт…?
Я осматриваю его плавки светло-оранжевого цвета, его солнечные очки от «Гуччи», наблюдаю за тем, как он двигается, словно робот, и внутренне съеживаюсь. И о чем я только думала?
Я не думала! Я заполняла чем-то свое сердце. Кэмми была права!
— Ты знаешь Лию! Но все эти месяцы, когда я защищала ее в суда, ты даже слова об этом не сказал!
Лицо Тернера стало белым, вместо его обычно смешного бронзового. Он машет руками, словно не может решить, сдаться ему или указать на меня.
— Ты водил меня на свидание на «Суперкубок»! — кричу я на него сейчас.
— Да, но….
— Заткнись! Просто заткнись!
Я упала на шезлонг, руками закрыв лицо. Я чувствовала, будто мне под девяносто лет.
— Тернер, мы не подходим друг другу. Я не хочу выходить замуж за тебя. Мне жаль.
— Ну, — пыхтит он. — Разве у меня нет здесь права голоса?
Я смотрю на него сквозь пальцы.
— Вообще-то нет, — вздыхаю я и поднимаюсь. — Мне нужно собираться.
Я направляюсь внутрь.
— Почему? — кричит он мне. — Почему у нас не может получиться?
Я останавливаюсь, смотря через плечо.
— Нечему здесь получаться. Я не могу дать тебе того, чего у меня нет.
ГЛАВА 18
Восемь часов спустя я сижу в бизнес классе, потягивая сок и нетерпеливо барабаня пальцами по подносу с напитками, стоящему передо мной. Калеб и Алое чудовище в Риме. Да, именно так, как я и сказала, в Риме. Багамские острова были недостаточно хороши для нее, точно также как и Марко-Айланд59, несмотря на то, что оба эти места были перечислены как лучшие для зачатия ребенка в интернет-истории ее компьютера. Вместо этого она остановила свой выбор на отеле «The De La Ville Inter-Continental», в котором забеременела ее любимая актриса, которую зовут Сьюзан Сарандон. Откуда я знаю такие подробности?
Дело в том, что я не только проникла к ней в дом со своей подружкой-психопаткой, но я еще взломала ее почту и прочитала ее переписку с мамой.
— Это Ваша первая поездка в Рим?
Я оглянулась, и увидела пару очень зеленых глаз, наблюдающих за мной с соседнего сидения.
— Хм, да, — я выплевываю эти слова так, чтобы у него создалось впечатление о том, что я невероятная грубиянка, и отворачиваюсь к окну.
Противный болтун. Я не настроена на разговоры. Сейчас я должна выполнить самую важную миссию в своей жизни.
— Вы полюбите его. Это самое лучшее место в мире.
— Да, чтобы делать детей, — пробормотала я.
— Простите, что Вы сказали?
— Да ничего, — говорю я, — я еду туда по делам, поэтому у меня не будет времени на развлечение и отдых. — Я пронзительно смеюсь и делаю вид, словно ищу что-то в своей сумочке.
— Очень плохо. Вы должны выкроить немного времени, чтобы увидеть хотя бы Колизей – он изумителен. — Я смотрю на него, осознавая, что это не такая и плохая идея. Святое дерьмо! Я лечу в Рим! Теперь я официально в восторге. Бронируя в спешке билеты, пакуя чемоданы и бросая Тернера, я совсем забыла про него.
— Возможно, именно так я и поступлю, — говорю я, улыбаясь. Он был не так уж и плох. По правде говоря, он был невероятным красавцем с угольно-черными волосами, кожей цвета карамели и точеными скулами. Он был одним из тех, кто мог похвастаться так называемым еврейским носом. Я вдруг почувствовала себя немного скованно из-за своего бледного цвета лица.
— Ной Штайн, — он протягивает мне руку, и я беру её. — Оливия Каспен.
— Оливия Каспен, — повторяет он. — Очень поэтичное имя.
— Пожалуй, это самая странная вещь из тех, что мне когда-либо говорили.
Я гримасничаю, и он улыбается.
— Чем ты занимаешься по жизни? — спрашиваю я, стараясь звучать дружелюбно. О, Господи, я же буквально только что порвала с Тернером. О, Господи.
— У меня свой бизнес. А что насчет тебя?
— Я юрист, — отвечаю я. Смотрю вниз и вижу, как трясутся мои руки. — Я отлучусь в дамскую комнату, ты не против? — Он качает головой и выходит в проход, чтобы я могла пройти мимо. Я чуть не сбиваю с ног маленькую девочку и стюардессу, пока не натыкаюсь наконец-то на вывеску туалета.
Оказавшись внутри, я закрываю его крышкой и сажусь сверху.
Дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо.
Вся моя жизнь изменилась за последние несколько часов, и я только сейчас это поняла. Тернер, бедный Тернер, хотя и не совсем, учитывая, что он встречался со мной ради билетов на «Суперкубок». Но он ведь любил меня, верно? А вот любила ли я его? Думаю, нет. Я поступила правильно, когда рассталась с ним. Это был единственный выход. Я сполоснула рот в раковине и прислонилась к стене. Это было безумие: броситься в Италию, по наитию погнавшись за бывшим парнем. Что бы сказала мама? Я заглушила рыдание и прикусила губу. Одна в Риме; Господи, да я даже не говорю по-итальянски. Плохо. Очень, очень плохо.