— Я никогда не захочу отсюда уезжать, — признаюсь я. — Я никогда не видела ничего подобного.
Ной кивает и ждет, пока я сяду, прежде чем садится сам.
— Когда я был здесь впервые, то подумал, что все здесь выглядит, как в гетто. У меня ушло несколько дней, чтобы влюбиться в Рим, но, даже не смотря на это, я понимаю, что желаю оказаться именно здесь, когда на самом деле нахожусь дома, в Америке. Я делаю все возможное, чтобы приезжать сюда настолько часто, насколько это возможно.
Я вижу, что происходит. Не удивительно, что Лия хочет зачать ребенка именно здесь. Должно быть, она и раньше сюда приезжала. Все богатые девочки совершали паломничество в Рим в один из щедрых моментов своей жизни. Как минимум ради шоппинга.
Когда перед нами стояло уже по бокалу вина, и официант уходил с нашим заказом, Ной повернулся ко мне с сосредоточенным взглядом на лице.
— Ты видела его? Своего Калеба?
— На расстоянии, — я смеюсь, потому что он был очень далек от «мой Калеб», и это звучало ну очень смешно. — Я находилась на пять этажей ниже и шпионила за их окном в отеле.
— Ты уже продумала свой план действий?
Я качаю головой.
— Понятия не имею, но он должен у меня появиться. Я что-нибудь придумаю…. У меня есть на это несколько часов.
— Придумаешь, как рассказать ему правду? — подразнивает он, склонив голову таким образом, что его волосы привлекательно ниспадают на его глаза.
— Да, — смеюсь я. Было так здорово смеяться.
— Ты знаешь, Оливия, то, что ты делаешь - правильно.
— Что? Правильно быть честной? — Я сделала нервный глоток вина. Не было ничего более некомфортного, чем обсуждать мою честность или отсутствие таковой.
— Нет.
Я в удивлении подняла голову.
— Идти за своей любовью. Не смотря на все то, что ты сделала - и я не буду приукрашивать, ты совершила несколько очень паршивых поступков, - но все это ты сделала лишь потому, что любишь этого человека так сильно, что не можешь помочь самой себе. В этом и есть честность.
— Ха! Во мне нет ни капли честности, уверяю тебя.
— Ты ошибаешься.
Я наклонила свою скептическую голову. Никто в трезвом уме не назовет меня честной, особенно, если они слышали мою историю.
— Я никогда не встречал человека, который настолько честен о своих плохих поступках, и который говорит с такой откровенностью о своих чувствах. Ты плохой человек, Оливия?
— Да, — легко ответила я.
— Видишь. Твоя проблема - твое поведение. Ты позволяешь себе влиять на чувства остальных, но тебе не хватает времени для добродетели.
— Добродетель, — повторила я незнакомое слово, усиленно стараясь сконцентрироваться на его значении.
— Забавно, как твоя жизнь переплетается с его, — говорит он, меняя направление разговора. — То есть, каковы шансы, что он, имея амнезию, встречается с тобой дважды за 24 часа?
Я пожимаю плечами.
— И оба раза только ради того, чтобы завязать с тобой разговор и пригласить на кофе? — продолжает он.
— Знаю, — вздыхаю я, — я купила подписку на иронию в тот день, когда встретила его.
— Есть нечто большее в этом. Что-то такое, чего ты не видишь.
— Что? Судьба? — Я ненавижу судьбу. Она всегда была маленьким скучным братцем, который не дает людям жить спокойно.
— Я так не думаю.
— Тогда что ты думаешь? — Кожица между его бровями сморщилась, и его глаза увидели что-то, о чем я умирала, как хотела узнать.
— Думаю, что после того, как ты хотя бы раз отдаешь свое сердце, тебе его не возвращают. Оставшуюся жизнь ты просто притворяешься, что оно у тебя все еще есть.
— Хорошооо…
— Так что, просто подумай об этом, — он мимоходом пожимает плечами. — Калеб живет, но он сломан.
— Откуда ты знаешь? — спрашиваю я. Калеб, как по мне, не выглядел сломленным. Он, казалось, полностью пошел дальше.
— Потому что примерно за двенадцать часов, что знаю тебя, я понял, что никогда тебя не забуду, даже если мы никогда и слова друг другу больше не скажем. Ты оставляешь очень сильное впечатление. Я могу лишь представить, как этот бедный придурок чувствует себя после стольких лет, проведенных вместе с тобой.
— Как человек, получивший очень сильный удар по голове, — смеюсь я, при этом будучи печально серьезной. Он смотрит на меня, кажется, вечность, а затем говорит, — Борись чисто. Будь честной. Именно так ты выиграешь его. Но, если ты увидишь, что он, и правда, счастлив, то оставь его.
— Не знаю, смогу ли я это сделать, — сказала я честно. — Не уверена, что смогу уйти.
— Это потому, что ты не знаешь, как любить.
— Ты говоришь, что я не люблю его? — я шокирована. После всего, что я ему рассказала, я думала, моя любовь была очевидной. Кто будет так упорно бороться без любви?
— Я говорю, что ты не любишь его так же сильно, как ты любишь себя.
Тишина.
У меня ушло несколько секунд, чтобы обработать свой гнев.
— Почему? Почему ты так думаешь?
— Он вырезал себе подобие жизни без тебя. Ты готова искоренить это, чтобы снова забросить его жизнь в хаос. Ты думала о том факте, что причинишь боль не одному человеку? Сейчас он принадлежит Лии, и что насчет ребенка, который, возможно, уже существует?
Я вздрогнула. Я не думала о ребенке.
— Есть нечто большее в том, чтобы любить кого-то. Любовь не сводится к тому, чтобы сделать себя счастливым. Ты должна хотеть, чтобы он был счастливее тебя.
— Он будет счастливее со мной, — уверенно произнесла я. — Мы созданы друг для друга.
— Но он должен будет испытывать чувство вины из-за отказа от жены, от своего ребенка. И где будет правда? Думаешь, он не будет помнить, что ты сделала?
Я сморгнула слезы.
— Мы можем это исправить. Конечно, будут шрамы, но любви будет достаточно, чтобы прикрыть их, — я умоляла его встать сейчас на мою сторону, чтобы он увидел то, что вижу я. Мы с Калебом должны быть вместе. Не важно, как мы пытаемся быть вдали, что-то продолжает сводить нас снова вместе.
— Может быть, но готова ли ты провести его через вихрь сломанной мечты?
Я фыркнула.
— Оливия, — он накрыл мою руку своей, — вам с Калебом уже предоставлялась возможность быть вместе. Ты сделала свой выбор, и возможность исчерпала себя. До сегодняшнего момента ты доказала, что готова пойти на все. — Я вздрогнула от правдивости его слов. — Теперь же докажи самой себе, что ты способна на что-то бескорыстное.
Я хочу спорить с ним, умолять понять, что моя жизнь будет безвкусной без Калеба.
— Ты очень мудрый мужчина, Ной, — несчастно улыбаюсь я.
После ужина, мы разделили такси до моего отеля. Ной вышел, чтобы попрощаться, прежде чем поехать в свой отель.
Не знаю почему, но мне ужасно грустно. Я чувствую горящие слезы в глазах. И я знала без сомнения, если бы я была цельным человеком, то у нас с Ноем мог бы быть шанс быть вместе. Он настолько умный и хороший, что я смогла бы влюбиться в него, мы бы поженились и завели свою семью. Я увидела это за секунду. Ной и я. Может быть, он тоже это увидел, потому что в этот самый момент он наклонился и поцеловал меня в губы. Это был грустный поцелуй, полный «если бы».
Когда его губы отстраняются, моя голова идет кругом, и я чувствую, что мой пищевод заполнен гранатами.
— Удачи, Оливия, — он улыбается, — Выбирай с умом.
Затем он садится в такси и уезжает, и все мои мысли вместе с ним. Я стою на тротуаре и наблюдаю, как шины его такси разбрызгивают дневной дождь. Он моросит снаружи, но мне все равно. Я люблю дождь. Я решаю прогуляться и пока гуляю, думаю о том, что делать. Удивительно, но у меня нет и мысли о заговоре или мести. Я думаю о собственном распаде и о том, какой всегда была эгоистичной. Я всегда была такой. Я решила посчитать все те моменты, когда делала хороший выбор в своей жизни, и насчитала лишь пять: решила пойти на первое свидание с Калебом, рассказала правду о том, что я сделала, стала адвокатом, рассталась с Тернером, и приехала в Рим, встретив Ноя. Пять хороших решений. Кажется, это такое убогое число. Но, эта жалкая кучка представляет собой маленькую возможность. Ной увидел что-то хорошее во мне, и ему понадобилось время, чтобы вырастить это. Сейчас, я должна запечатлеть истину в своем сердце. Я не собираюсь отвечать злом на зло. Лия выиграла его, и она заслуживает сохранить его.