В Сан-Франциско закрытых клубов для избранных, где собиралось исключительно мужское общество, было больше, чем во всей остальной Америке. Вагабонд-клуб был самым закрытым, хотя и не самым старым заведением подобного рода в Сан-Франциско. За его увитыми плющом стенами зачастую собиралось гораздо больше банковских воротил, чем можно было встретить на любом официальном совещании. Меня просто приводило в ярость то, что, хотя женщины и добились права голоса, права работать наравне с мужчинами, права сидеть с ними на совещаниях за круглым столом, их оставили вне игры, ухитрившись укрываться для принятия основных решений за закрытыми дверями. Фактически, банки даже платят за постоянное членство в подобного рода клубах, генеральная линия которых заключалась в том, чтобы удерживать всех прочих смертных (и меня тоже, к примеру), на положении горничных, с восторгом взирающих на деяния суперзвёзд. И им хватает совести тратить на это деньги налогоплательщиков! Перед дверьми этого самого Вагабонд-клуба стояло двое часовых, призванных бдить, дабы ни одна женщина не проникла в него и не увела бы у них из-под носа кусок пирога. Мать-природа все ещё брала своё. Чтобы попасть на этот их шабаш, мозгов было недостаточно.
Да, мне ничего не оставалось, как поздравить Киви со свалившимся на него счастьем, с тем неоспоримым фактом, что он — существо мужского пола.
— Раз уж Лоренс решил рекомендовать меня в члены клуба, — продолжал Киви с восторженным придыханием, словно школьница, отвечающая вызубренный урок, — не могу же я доставлять ему дополнительное беспокойство. Постарайтесь бросить этому Карпу хоть какую-нибудь кость, чтобы он грыз её, пока шумиха не уляжется? Если вам обязательно нужен Тавиш, найдите для Карпа равноценную замену. Я полагаюсь на вас. Бэнкс, вы ведь всегда были хорошим парнем… хорошей женщиной, конечно. А я звякну ему и пообещаю, что вы найдёте чудесную кандидатуру для замены.
Сжимая в руках свои бумаги, я вышла из кабинета Киви. В итоге все закончилось весьма недурно. Неразбериха с Тавишем теперь может подождать до завтра, пока я не придумаю, как мне его удержать, а в пятницу я уже буду в Нью-Йорке. Коль скоро Тор на моей стороне, меня ничто не может остановить на пути к цели. А возможность поиграть миллионом-другим долларов, пусть даже и недолго, компенсировала бы моральные издержки после выходок моего безжалостного босса. По крайней мере в тот момент именно так я и думала.
Вечером я пригласила Тавиша на обед в мой любимый ресторанов Сан-Франциско, «Ле Клуб». Перед отъездом в Нью-Йорк следовало наладить деятельность избранного круга. Я точно знала, чем им нужно будет заняться.
Талантливому технарю Тавишу, пожалуй, не понравятся некоторые мои идеи. А с другой стороны, если не дать ему руководящих указаний, они так и будут с умным видом плевать в потолок до моего возвращения. Мне хотелось организовать их работу. В конце-то концов им предстоит проникнуть в святая святых той системы, которой я управляла в течение десяти лет.
Подъехав к ресторану, я сразу же заметила Тавиша, слонявшегося под темно-зелёным тентом, натянутым над входом. Юноша был облачён в костюм, галстук и кроссовки. Его длинные, до плеч, белокурые волосы свободно развевались по ветру, и по его внешнему виду никто не дал бы ему больше его законных двадцати двух лет.
— Ничего себе! Надеюсь, ты не приобрёл этот костюм специально по случаю обеда в ресторане? — поинтересовалась я, припарковав машину и подойдя к дверям ресторана. — И куда ты дел свою футболку?
— Я надел поверх неё рубашку и костюм, прямо как супермен, — заявил он.
Несмотря на то, что выглядел Тавиш сущим мальчишкой, зубки у него были отнюдь не щенячьи: он, видимо, успел разгрызть не один твёрдый орешек.
Одной из странностей, свойственных информатике как области знания, является то, что зачастую безусые юнцы соображают в ней больше, чем их многомудрые боссы. Что касалось непосредственно Тавиша, то он успел достичь моего уровня, когда ему едва сравнялось восемнадцать лет. При его несомненной талантливости было тем более удивительно, что он работает на такого тупого бонзу, как Карп; он мог бы запросто найти себе лучшее применение. Мне хотелось узнать, что движет поступками Тавиша: для этого я и пригласила его пообедать. И не собиралась ходить вокруг да около.
— Мне нравится это место, — сказал он через полчаса, окидывая взглядом уютный кабинет, где мы сидели на зеленом бархатном диване. Официант подавал превосходно приготовленный обед и разливал шампанское в невозмутимом молчании. — И я счастлив, что имею возможность поблагодарить тебя за вызволение из лап Карпа.
— Боюсь, что ты спешишь считать себя спасённым, — возразила я, поливая бифштекс жгучим, как огонь, соусом. — Твой приятель Петер Пауль позвонил сегодня Киви, как раз после нашей беседы, и заявил, что все отменяется. Так что в какой-то степени этот обед можно считать твоим прощальным обедом. Он, похоже, уверен, что ты подчинишься его требованиям. Петер Пауль твердит на всех углах, что ты ему чем-то обязан.
— Да, я обязан ему, верно, — мрачно сказал Тавиш. — Пожалуй, из этого можно и не делать секрета: по крайней мере для тебя. Понимаешь, я начал работать с Карпом ещё там, на родине. Он нанял меня, чтобы привести в порядок списки текстильных товаров, которыми якобы собиралась торговать его фирма. Я должен был получить половину прибыли, по крайней мере он так пообещал, и кое-что ещё, что меня больше всего и привлекало.
— И что же это было?
— Он сказал, что будет моим спонсором для получения зеленой карты, то есть вида на постоянное жительство. Без неё я, как иностранец, не имею права быть принятым на работу в этой стране, разве что в обход законов. Но тут бизнес у Карпа прогорел, и он остался должен мне чуть ли не полмиллиона моих процентов с прибыли. Все мои денежки улетели Карпу в нос, но я не могу обвинять его, поскольку он является моим официальным спонсором.
— Ты имеешь в виду, что он нюхает кокаин? — удивилась я.
— Он пускает в пыль не меньше ста тысяч долларов ежегодно, и эти расходы не может покрыть даже его баснословное жалованье, — сообщил Тавиш. — Вот он и старается с помощью банковской компьютерной системы создать видимость законной торговли мануфактурой, а на деле занимается отмыванием денег. Хотя у меня нет вещественных доказательств, я более чем уверен, что его торговая фирма — лишь прикрытие. Он и меня старается втянуть в свои игры, угрожая, что иначе выдаст иммиграционной службе.