После долгой и обстоятельной беседы наедине с товарищем Мураловым Воронину вручили мандат и, приказ наделяющий его особыми полномочиями. Муралов настоятельно советовал добираться до Екатеринодара под видом частного лица, поскольку обстановка вокруг города менялась ежечасно и ничего не стоило угодить прямо в лапы белогвардейцев. По слухам, белогвардейцы пленных не брали, тех, кому не посчастливилось угодить в плен ожидала одна участь – смерть, и дай Бог, ежели просто расстреляют.
Возвращаясь в гостиницу Алексей до мелочей продумал все доводы, которые собирался привести Алёне, чтобы убедить её вернуться в Петроград, ибо было бы полным безумием тащить её с собой в самое пекло гражданской войны. Если он и думал застать её врасплох, то весьма просчитался. За то время, пока его не было, Алёна успела собрать чемодан и ждала его возвращения.
- Ну что, в Пятигорск? – осведомилась она, едва Алексей появился на пороге.
- Самое разумное для тебя было бы в Петроград вернуться, и уж там князя своего дожидаться, - проворчал Воронин, запирая дверь изнутри.
- Ну уж, нет, - покачала головой Алёна. – В Петроград я не вернусь.
Взгляд её метнулся к прикроватному столику, где лежал свёрнутый газетный лист. Воронин шагнул вперёд и развернул газету. Еженедельное издание «Борьба» весьма скупо, но довольно для того, чтобы внушить тревогу и опасения повествовало об обстановке, сложившейся на Северном Кавказе.
- Где ты её взяла? – имея ввиду газету, осведомился Воронин.
- Купила у разносчика, - отозвалась Алёна.
Алексей некоторое время молчал. Что бы он предпринял, подозревая, что его родные и близкие могут находиться в опасности? Наверное, призрел бы все доводы рассудка и направился домой, дабы убедиться лично, что ничего им не угрожает.
- Хорошо, мы поедем, но не в Пятигорск, а в Екатеринодар для начала, - сдался Алексей.
Алёна, скупо улыбнулась ему. Она готова была к отказу, и потому собиралась самостоятельно ехать в Пятигорск. Разумеется, одинокая барышня могла подвергнуться на столь долгом пути различным опасностям, но mademoiselle Коршунову не пугали предполагаемые препятствия, учитывая то, что ей уже довелось пережить, но всё же путешествовать с компании с Ворониным было бы более безопасно.
- Собирайся, в Гостиный двор поедем, - улыбнулась Алёна.
- Зачем? – искренне удивился Воронин.
- Да неужели в таком виде в Екатеринодар собрался? – многозначительно посмотрела на приятеля девушка.
- А что не так? – недоуменно оглядел свое отражение в зеркале Воронин.
- Эх, Алёшка, вон какой большой вымахал, а ума… - махнула рукой Алёна, - ты ещё красный бант повяжи, но, чтобы издалека видно было, что товарищ Воронин едет.
Алексей покраснел под насмешливым взглядом девушки:
- По части маскарада это ты у нас мастер, - поддел подругу Воронин.
Алёна не обиделась, встала с кровати, где сидела до того и обошла приятеля кругом:
- Вот сам подумай, на кого внимания не обратят? – сложив руки на груди поинтересовалась она. – На бабу с мужиком, - не дождавшись ответа Воронина, сама ответила на свой вопрос девушка.
Алёна быстро прошлась вдоль прилавков, разглядывая выставленный товар. Очень скоро она нашла то, что искала. В небольшой лавке готового платья по сходной цене и почти не торгуясь девушка приобрела тёплую юбку, кофту, застёгивающуюся на крохотные перламутровые пуговички до самого горла, шерстяной платок густого красного цвета и короткий овчинный полушубок, для Алексея были куплены сапоги-гармошка, шапка-ушанка и долгополый овчинный тулуп.
Вернувшись в гостиницу, Алёнка, выставив за дверь Воронина, облачилась в обновки. Повертевшись перед зеркалом, позвала приятеля. Взгляду ошеломлённого Воронина вместо утонченной светской красавицы явилась разбитная деревенская молодка.
- Ну, что скажешь? – поинтересовалась довольная произведённым эффектом Алёна.
- Что и сказать? - усмехнулся Алексей, - и в любой одежке вы, Елена Яковлевна, хороши.
***
Григорьев ненадолго задержался в бывших московских владениях Запольского. Настасья, дочь приютившего его Егора, три ночи согревала ротмистру постель. Когда собрался уходить, ни слова упрёка не сорвалось с пухлых алых губ, только морщинка залегла между ровными соболиными бровями. Собрала в дорогу чин по чину. Уложила в вещевой мешок краюху свежеиспеченного каравая, отрезала внушительный шмат сала, всё сноровисто, быстро по-деловому. Что ж не ясно что ли, что гусыня лебедю не пара? Спасибо и за те три ночи, что согревал собою. Истосковалась по мужской ласке за три вдовьих-то года. Григорьев ничего не стал говорить на прощанье, не умел лгать, а обещать нынче, что вернётся, всё одно, что солгать. Поцеловал в губы крепко, да и зашагал прочь от крыльца деревенской избы, не оглядываясь. Крепко запала в душу молодая вдовушка. Ну и что, что из простых, так и он не больно-то происхождением мог похвастать: мать – гувернантка, отец – стряпчий. Работодатель маменькин облагодетельствовал, помог выдержать испытания в Николаевское училище, потом был выпуск корнетом в полк, знакомство с Запольским, а там и Русско-японская, будь она неладна. Вернулся, маменьки в живых не застал, отец на старости лет женился в другой раз, никому не нужен стал. Спасибо Запольскому, похлопотал, взяли на службу в жандармерию. Сам того не зная, Запольский выручил и в этот раз. В усадьбе нашлись одежда и обувь по размеру, в кармане старой шинели обнаружились свернутые в рулон ассигнации – видимо, прощальный подарок княжны.