Арсений свернул карту и, дождавшись, когда женщина выйдет, вновь заговорил.
- Получен приказ двигаться к Екатеринодару, завтра выступаем в направлении Тихорецкого узла. Там, ты говоришь, красных видел?
- Около трёх сотен штыков будет, - подтвердил Григорьев.
- Прорвёмся, должны прорваться, - вздохнул Запольский. – Нам навстречу Покровский со своим отрядом вышел… - князь замолчал, будто сам не верил в то, что сказал. - Но прошу к столу, - Арсений натянуто улыбнулся, стараясь отогнать снедающую тревогу, что поселилась в душе, после рассказов Григорьева о численности и расположении отрядов красных.
- Мне ещё тебе, кое о чём рассказать надобно, - вздохнул Григорьев, не зная, как приступить к рассказу о своих приключениях в компании Воронина и княжны Самбуровой. – Впрочем, начну по порядку.
Ротмистр начала свой рассказ с того, как он оказался в Москве, преследуя пособника покойного поручика Волгина. Когда в своём повествовании он добрался до истории с фальшивой запиской, которую получила Алёна, то не мог не заметить, как нахмурился Запольский:
- Где она нынче? В Петроград вернулась? – постарался взять себя в руки Арсений.
- Должна быть на пути в Пятигорск.
- Час от часу не легче! – стукнул кулаком по столу Запольский.
- Тебя искать порывалась. Повезло тебе, Сеня. Такая женщина…
- Как сказать? – усмехнулся князь. – Бриллианты фамильные прихватить не забыла.
- И кстати, о бриллиантах, - перебил Запольского Григорьев. – Это хорошо, что княжна догадалась бриллианты вывезти, а не то достались бы они господину Майнеру. Сдаётся мне, что камешки Александра в надёжном месте припрятала, - с этими словами ротмистр поднялся из-за стола и принялся рыться в вещевом мешке, доставленном в горницу хорунжим вместе с пленником. – А вот и ключик от пещеры Али Бабы, - довольно произнёс он, выкладывая на стол фонарный крюк, служивший ключом для запуска потайного механизма в семейной усыпальнице Запольских.
Затем последовал недолгий рассказ с описанием тайного подземелья. Сказать, что Арсений был удивлён, стало быть, не сказать ничего. Князю казалось, что о своих предках он знает всё, но, как оказалось, семейная история полна тайн и загадок ему неведомых.
Когда Александр окончил говорить, в горнице повисло неловкое молчание. Арсений задумался, а Григорьев, понимая, сколько всего обрушилось на приятеля, не решался напомнить о себе. Да, он устал, и только теперь, добравшись до своих, почувствовал насколько сильно устал. Напряжение последних нескольких дней, наконец, отпустило, на смену ему пришла чудовищная слабость, не было сил даже мизинцем шевельнуть. Опустив голову на сложенные руки, Григорьев прикрыл глаза, и тотчас словно чёрное колесо завертелось перед глазами, утягивая сознание в омут сна.
- Саша, что с тобой? – сознание выплыло из душной дрёмы. Александр, не сразу сообразив где он и с кем, открыл глаза.
- Устал, - выдохнул он, вновь роняя голову на сложенные руки.
Позвав часового из-за двери, Запольский с его помощью уложил спящего Григорьева на кровать, стоявшую тут же в горнице за занавеской, а сам вернулся к столу и, вновь разложив карту, принялся писать донесение время от времени сверяясь с пометками на карте.
Под утро, едва восточный край неба начал светлеть, отряд Запольского уже был готов к выступлению. Станица осталась позади. Впереди, сколько хватало взгляда, расстилалась бескрайняя зелёная степь. Колонна растянулась на несколько вёрст. После полудня солнце повисло над головой раскалённым шаром. Несмотря на конец марта пекло немилосердно. Однообразный пейзаж и монотонная неспешная езда убаюкивали, притупляя внимание. Изредка попадались небольшие речушки или ручьи, по берегам которых лепились небольшие поселения. До речки Горькой оставалось чуть более версты, когда Арсений приказал выслать вперёд дозорного.
- Дойдём до Горькой Балки, а там вдоль реки до Новопокровского рукой подать, - заметил Григорьев, снимая фуражку и утирая пот со лба рукавом нового мундира.
Запольский молча кивнул. Преодолели почти половину пути, и владевшее им с утра дурное предчувствие постепенно сошло на нет.