- Где искать-то? – вздохнула она.
- Пока не знаю. К моим пойдём, - решил Алексей, - уж отец-то должен знать.
Пришлось вернуться в дом, в вестибюле остался чемодан mademoiselle Коршуновой. Алёна опустила на лицо вуаль, скрывая заплаканные глаза. Алексей, пока девушка перед большим зеркалом приводила себя в порядок, перекинулся несколькими словами с караульным у дверей.
- Маменьку твою вместе с сыном Лесковы приютили, - тихо произнёс Воронин, едва они переступили порог бывшего особняка Коршуновых.
- Лесковы? – удивилась Алёна, тотчас припомнив, как унизила Катеньку в глазах Белозерского.
- Мир не без добрых людей, - вздохнул Алексей. – Не только твоего отца арестовали. Всех военных и даже тех, кто уж давно в отставке, как майор Лесков, и тех, кто в госпитале лечился тоже.
- И после этого ты всё ещё думаешь, что товарищи большевики принесут нам мир и процветание? – губы девушка скривила саркастическая усмешка.
- Без жертв не обойтись, - хмуро отозвался Алексей.
- И кто же жертвы? Старики? Дети? Много ли у Лесковых капиталов было, которые они должны на благо новой власти пожертвовать? Не понимаю за что Николая Ильича арестовали. Он старый и больной человек, верой и правдой прослуживший отечеству.
Воронин не ответил, поскольку и сам размышлял над тему, к чему понадобились подобные крайности.
Вскоре показался небольшой домик в конце улицы, где вот уж второй десяток лет проживало семейство Лесковых после продажи своей усадьбы купцу Коршунову. Алёна остановилась у калитки, во дворе залаяла собака.
- Кого там ещё нелёгкая принесла? – послышался скрипучий голос старого слуги господ Лесковых Акима.
- Это я, дяденька Аким, - подала голос девушка. – Алёна.
- Ох, барышня, мы уж не чаяли вас живой увидеть, - запричитал Аким, открывая калитку. – Маменька-то ваша здесь, и сыночек тоже, а вот с папенькой беда…
- Знаю, - вымученно улыбнулась Алёна, входя во двор. – А господа твои, что же, дома будут?
- Барышня-то дома, а вот барыня… уж три недели, как преставилась. Как барина забрали, так и слегла сердешная, да так и не оклемалась, - вздохнул Аким.
- Царствие небесное, - перекрестилась Алёна.
Воронин шагнул было следом за mademoiselle Коршуновой во двор, но она остановилась, преградив ему путь, смерила его долгим взглядом и тихо, чтобы слышал только он один, сказала:
- Вам лучше уйти, Алексей Архипович. Не думаю, что в этом доме вам будут рады. Вы выполнили своё обещание и доставили меня в Пятигорск в целости и сохранности, отныне пути наши расходятся, и я очень надеюсь, что никогда более не пересекутся.
Алексей хотел возразить, что мол, как же так, он же крёстный Саши и никакой не враг самой Алёне, но наткнувшись на решительный холодный взор, отступил, повернулся и молча вышел. Воронин надеялся, что Алёна одумается, как никак, вместе преодолевали все тяготы пути, ему даже стало казаться, что за время их путешествия она простила ему его выбор, но, как оказалось, зря надеялся.
***
- Вот так мы и расстались, - закончил свой рассказ Алексей далеко за полночь.
Арсений Борисович снял очки и потёр переносицу:
- И вы больше не виделись? – поинтересовался князь.
- Нет, мне надобно было вернуться в Екатеринодар и задерживаться более в Пятигорске я не мог, - вздохнул Воронин.
В горнице воцарилась тишина. Запольский достал сигарету из серебряного портсигара и подвинул его Воронину.
- Не курю, - тихо обронил Алексей.
На языке вертелся вопрос о своей дальнейшей судьбе, но задать его он не осмелился.
Арсений Борисович закурил, напряжённую работу мысли выдавали нахмуренные брови и сосредоточенный взгляд.
- Завтра мы пойдём на соединение с частями Корнилова, - заговорил князь. – Отпустить я вас не могу. Придётся вам, Алексей Архипович, сделать выбор самому.
- Свой выбор я уже сделал, - поджал губы Воронин, прекрасно понимая, что князь предложил ему перейти на сторону врага.