- Елена Яковлевна, - разрушила чары оцепенения, напавшие на Алёну, Катенька, - вы мне не поможете на стол накрыть?
- Разумеется, - Алёна сняла шляпку и перчатки.
Расставляя приборы на столе, Алёна краем глаза наблюдала за родной тёткой и кузиной. Анна принесла из кухни супницу и спокойно разливала по тарелкам пустые щи без мяса. Александра Михайловна подошла к стулу, на котором сидела Алевтина Георгиевна и, взяв женщину за руку, повела её к столу.
- Сейчас кушать будем, - повязала салфетку на шею купчихе madame Белозёрская.
- Я сама, - забрала ложку из рук тётки Алёна. Стараясь не заплакать, она принялась кормить мать, в то время, как остальные уселись за столом.
Ели в полном молчании, когда трапеза была окончена, Анна помогла Катиш убрать со стола, Сашу Александра Михайловна отвела в спальню, чтобы ребёнок поспал, а Алевтину Георгиевну вновь усадили на стул у окна.
Вернувшись из спальни, Александра Михайловна присела за стол напротив Алёны.
- И как я раньше не разглядела? – скользнула по её губам скупая улыбка.
- Не разглядели? Не понимаю, - нахмурилась Алёна.
- Вы очень похожи с Анной, впрочем, ничего удивительного в том нет, коли вы дочь моего брата.
- Вам Серж рассказал? – осведомилась Алёна.
- Не сердитесь на него, он желал, как лучше. Серёжа надеялся, что вы вернётесь в Пятигорск и потому рассказал нам о том, что узнал. Признаться, я тому рада. Узнать столько лет спустя, что моя племянница жива, пожалуй, это единственная хорошая весть.
- Признаться, я думала, что вы не пожелаете и знаться со мной… - Алёна вздохнула, - я не в коем случае не собираюсь претендовать на наследство.
- Нет больше наследства, - грустно усмехнулась Александра Михайловна, - потому делить нам нечего.
- Как вышло, что усадьба сгорела? – поинтересовалась Алёна.
Александра Михайловна оглянулась на madame Коршунову и понизив голос почти до шёпота, принялась рассказывать:
- Большевики в учредительном собрании получили большинство голосов, но этого мало оказалось. Начали изымать в пользу советской власти имущество, тут-то майор Лесков и не стерпел подобного обращения. У Лесковых-то и взять было нечего, но эти, - брезгливо скривилась madame Белозёрская, - вынесли последнее. Николай Ильич принялся собирать под своё начало людей: офицеров, кто на лечении в госпитале находился, те их местных, кто пострадал от поборов, тоже откликнулись, Серж не остался в стороне. Мятеж, ежели его можно так назвать, подавили быстро, майор и те, кто остался в живых отступили. Серж привёл их в усадьбу. Зря мой сын надеялся, что на ночь глядя большевики не придут за ними. Дом обложили со всех сторон, нам с Анной было велено спуститься в подвал. Закончилось всё довольно быстро. Мой супруг, никогда не державший в руках ничего тяжелее трости, тоже схватился за оружие и был убит прямо на пороге собственного дома. Кирилл умер у меня на руках. Я до сей поры благодарю Господа за то, что эти звери не нашли Анну. Всех, кто был заподозрен в мятеже или сочувствии к мятежникам, арестовали. Вот так мы и живём теперь, не зная, что нам завтрашний день уготовит.
Алёну рассказ тётки ошеломил. После того, как Александра Михайловна и Анна, попрощавшись, ушли, mademoiselle Коршунова погрузилась в долгие раздумья. Алёне за время её странствий встречалось немало людей, и большинство из тех, кто попадался ей на пути вряд ли отказались бы от больших денег, но состояния её отца больше не существовало. Однако, из сокровищ Запольских у барышни оставалась поистине бесценная тиара, которую она не стала оставлять в склепе, рассудив, что ей совершенно не ведомо её будущее, и страховка на непредвиденный случай не помешает, и кажется, этот самый случай всё-таки наступил.
По разумению Алёны всеми делами в Пятигорске ныне заправлял Агеев, и именно к нему стоило пойти, чтобы договориться об обмене бриллиантовой тиары на три жизни: её отца, майора Лескова и Сержа. Mademoiselle Коршунова уже не раз успела пожалеть, что так холодно простилась с Ворониным. Вот кто точно мог бы способствовать успеху переговоров с красным комиссаром, одной же идти к этому человеку было боязно. Шли дни, неделя сменялась неделей, утешительных вестей не поступало. Не было никакой надежды, что арестантов освободят по доброй воле.