- Перейдём к сути моего предложения, - раздражённо процедил Агеев. – Я отпущу вашего отца, но вы останетесь здесь, в этом доме, под охраной. Вы напишете Запольскому о вашем бедственном положении, о том, что оказались в руках совершенно беспринципного и жестокого негодяя. Думаю, Арсений Борисович, получив вашу мольбу о помощи, тотчас отправится вас выручать. Вот и получается, что его жизнь в обмен на вашу.
- Вы заблуждаетесь, думая, что его сиятельству есть дело до бывшей содержанки, - побледнела Алёна.
- Возможно, жизнь бывшей содержанки и не взволновала бы его сиятельство, - скривился, выговаривая титул Запольского, Агеев, - но думается мне, что в случае, когда речь идёт о матери его наследника, Арсений Борисович поступит именно так, как я предполагаю.
- За что вы его так сильно ненавидите? - рискнула предположить Алёна.
- Ненавижу? – пожал плечами Агеев. – Вы заблуждаетесь, Елена Яковлевна.
- Тогда зачем вам это? Неужели жизнь одного человека способна что-то изменить?
- С точки зрения расстановки сил на арене боевых действий, ничего не поменяется, - неохотно ответил Агеев.
- Тогда вы мне солгали, утверждая, что вас ничего не связывает с Арсением Борисовичем. Только для того, чтобы свести какие-то личные счёты, можно придумать столь изощрённый план. Нынче я понимаю, что мой отец – не случайная жертва, а всего лишь пешка в многоходовой комбинации! - всё более горячилась Алёна.
- Ну, хорошо. Вы совершенно правы, - пожал плечами товарищ комиссар. – Я его ненавижу, ненавижу так сильно, что, когда думаю о нём, мне хочется что-нибудь сломать или разбить. Вам знакомо такое чувство, mademoiselle?
- Да, пожалуй, - Алёна позволила себе многозначительный взгляд в сторону Агеева.
- Понимаю, - улыбнулся комиссар. – Поверьте, я был бы рад встретиться с вами в совершенно иной обстановке, но жизнь, увы, распорядилась иначе.
- Могу я поинтересоваться причиной столь лютой ненависти к его сиятельству?
- Это давняя история, - вздохнул Агеев, - но так, как спешить нам некуда, я вам её поведаю. Моя маменька родом из большой, но бедной семьи отставного прапорщика Агеева, проживавшей в Царицынском уезде Саратовской губернии. Помимо неё в семье воспитывались ещё пятеро детей. Благодаря протекции одной очень влиятельной в уезде особы, моя незабвенная родительница поступила в Екатерининский институт благородных девиц, с тем, чтобы после его окончания пополнить ряды гувернанток или учителей гимназий. В сиём благородном заведении периодически устраивались балы, на которые по традиции приглашали юнкеров из Александровского училища. Так познакомились мои родители. Маменька рассказывала, что ничего предосудительного они себе не позволяли: редкие встречи во время званых вечеров в институте, записки украдкой с заверениями в вечной любви и преданности. Оба ждали выпуска и надеялись, что родители её избранника не станут противиться выбору единственного сына, и оба жестоко ошиблись. Разумеется, и речи быть не могло о подобном мезальянсе, чтобы единственный наследник князя Запольского обвенчался с дочерью какого-то безродного прапорщика. По окончанию училища князя Бориса стараниями его папеньки отправили проходить службу в русское посольство в Париже, подальше от неугодной невесты, где он и служил верой и правдой Отечеству почти десяток лет. Моя мать сначала смирилась с таким положением дел, но ровно до того момента, как поняла, что носит под сердцем дитя. Семья, разумеется, отказалась принять обратно девицу, покрывшую себя таким позором, и тогда она отправилась искать справедливости к отцу виновника своего положения.
Агеев умолк, снял очки и устало потёр переносицу. Алёна, позабыв о приличиях, беззастенчиво глазела на товарища комиссара. Да, теперь, когда многое встало на свои места, то поразительное сходство последнего с Арсением, что она уже успела отметить, не казалось столь уж ошеломляющим.
- И что было дальше? – осмелилась она подтолкнуть Агеева к продолжению рассказа.
- Дальше? – вздохнул Агеев. – Какая разница?
Я всего лишь желаю понять, чем именно Арсений Борисович вам не угодил? Ведь не обстоятельствами же своего рождения?
- Мой дед предложил несостоявшейся снохе приличные отступные и довольно щедрое содержание в обмен на молчание. Надо заметить, что своё слово он сдержал, и до самой своей смерти посылал матери деньги. Когда старый князь Запольский умер, мой отец был давно и счастливо женат, воспитывал наследника и думать позабыл о когда-то оставленной невесте. Тех средств, что давал старый князь хватило на то, чтобы я по настоянию родительницы окончил инженерное училище в Петербурге. После смерти родителей Арсений Борисович перебрался из Москвы в Петербург, где мы впервые и встретились. Надо ли вам говорить, что мой младший брат этой встрече не обрадовался и попросил меня никогда не упоминать о нашем родстве.