Известный куплетист Владимир Коралли вспоминал:
"Знаменитый "король" одесских налетчиков Мишка Япончик был одной из ярчайших личностей старой Одессы. Это был колоритный тип романтического разбойника и афериста…
О Мишке Япончике рассказывали разного рода романтические истории. Говорили, что он не грабит врачей и артистов, любит ходить в театр, кино и на дивертисменты. А его "мальчики" работают очень картинно: на вечерах и маскарадах появляются в смокингах, ничем по облику не отличаясь от господ, и вежливо просят дам и кавалеров расстаться с драгоценностями. Никакой грубости, хамства, а тем более насилия не допускают, только поигрывают своими никелированными браунингами. Для маскировки налетчики иногда облачались и в студенческую форму…
Я жадно рассматривал Мишку Япончика. Ему было лет тридцать. Брюнет, широкие смуглые скулы. Обращали на себя внимание неспокойные раскосые глаза. Они мгновенно и как-то незаметно перебегали с предмета на предмет, казалось, что он смотрит на всех и на все сразу. Он часто оглядывался.
А одет был богато и несколько мрачновато. Пальто украшал черный каракулевый воротник, шапка того же меха лежала на коленях, едва придерживаемая рукой. Пальто было расстегнуто и виднелся черный костюм и того же цвета косоворотка.
Япончик сидел на крайнем месте, поставив ногу на проход (в зале театра. – Авт.), словно каждую минуту готов был вскочить…".
Леонид Утесов, знавший Япончика, в книге "Спасибо, сердце" добавляет, что Япончик очень неохотно шел на "мокрые дела" (убийства), а вид крови его смущал". Певец явно симпатизировал и льстил бандиту!
Белогвардейцам Япончик устраивал "тихий погром". Частенько бандиты поджидали белых офицеров при выходе из ресторанов, для того чтобы их избить и ограбить. Жены одесских бандитов – иногда проститутки, а чаще – воровки помогали мужьям "в их трудной работе".
В ответ на бандитский террор белогвардейский военный I губернатор Одессы, генерал Алексей Гришин-Алмазов, объявил войну бандитам. В предместья были введены воинские подразделения и броневики. Бандитов расстреливали на месте преступления. Начались широкомасштабные облавы, во время которых "отстреливали" подозрительных. В интервью газете "Одесские новости" в январе 1919-го, Гришин-Алмазов сетовал: "То, что происходит сейчас в Одессе, внушает серьезные опасения… Одессе, в наше безумное время, выпала исключительная доля – стать убежищем всех уголовных знамен и главарей преступного мира, бежавших из Екатеринослава, Киева, Харькова". Так что помимо белогвардейской власти, местных бандитских "атаманов" Япончику приходилась бороться против заезжих "гастролеров", посягнувших на его территорию.
Борьба была столь жестока, что "король" Япончик направил губернатору Одессы письмо-просьбу. В нем были такие строки: "Мы не большевики и не украинцы. Мы уголовные. Оставьте нас в покое, и мы с вами воевать не будем". Но молодой, амбициозный губернатор не принял предложения, и война продолжалась. Для широкомасштабных облав использовались французские и греческие CQI-даты. Было закрыто 44 притона бандитов, которые назывались паштетными, буфетами, трактирами…
На белогвардейские репрессии бандиты ответили "бандитским террором". С тех пор они еще теснее стали взаимодействовать с революционным подпольем. У них был общий, ненавистный враг.
О совместной борьбе против "белых" Япончик вел переговоры через Котовского и анархиста Анатолия Железнякова (кличка "Викторс", прибыл в одесское подполье для организации "Интернационального бюро анархистов"). Япончик тогда успешно приторговывал оружием и снабжал им подпольные отряды большевиков и анархистов. Так, Одесский ревком получил от него 80 револьверов и 200 гранат. Большевик Ф. Анулов-Френкель вспоминал, что "большие услуги штабу ВРК (военно-революционного комитета) в доставке оружия оказывал Мишка Япончик за сравнительно небольшую плату…". Япончик помогал революционному подполью выкупать за большие деньги революционеров из тюрем, а часть отобранных у буржуазии денег передавал на закупку хлеба для голодающих.
В то время Япончик распространял слух о том, что имеет "бандитскую армию в десять тысяч человек. Скорее всего, это преувеличение, в лучшем случае он мог собрать одну треть названной цифры. Но и это было немало. Прибавим сюда 300 боевиков революционного подполья и увидим, что "городская партизанская война" в Одессе начала 1919 года была опасна для белогвардейцев и очень выгодна большевикам.
Зимой 1919 года Япончик близко сошелся с известным в те времена авантюристом Борисом Михайловичем Ржевским-Раевским, который появился в Одессе еще в августе 1918 года. За его плечами было множество афер. Аристократ, друг царского министра внутренних дел Хвостова, он прославился как военный корреспондент, ведя репортажи с театра военных действий на Балканах. Ржевский организовал первый в России Союз журналистов – "Клуб журналистов" в Петрограде. С 1915 года он служит в министерстве внутренних дел, занимаясь делами Распутина и Иллиадора и готовя убийство Распутина. Одновременно Ржевский известен как уполномоченный Красного Креста. В октябре – декабре 1917 года он находился в советских тюрьмах, но по освобождению предложил свои услуги новой власти и был направлен работать в Московское ВЧК, к Дзержинскому.
Тогда Ржевский-Раевский меняет свою фамилию на Стрижевский. Он работает в уголовном отделе ВЧК судебным следователем над самыми запутанными делами Мануйлова и "князя" Эболи, грабителя Касселя. За должностные злоупотребления, взяточничество и помощь в побеге Мануйлову (секретарь Распутина) Ржевский-Раевский был арестован своими коллегами. Ему вменяли в вину также исключительную жестокость по отношению к арестованным. Чтобы так "прославиться" в ЧК, нужно было переплюнуть самого маркиза де Сада.
Летом 1918 года Ржевский-Раевский бежит из застенков ЧК, сначала в Киев, а затем в Одессу. Там он выдает себя за чиновника для особых поручений при канцелярии градоначальника. Вчерашний чекист постоянно предлагал свои услуги одесской полиции в качестве знатока сыска и хотел занять пост помощника начальника уголовного розыска. Полицейские его брали на опасные задания, но он отличался тем, что убивал арестованных одесских бандитских атаманов, инсценируя "попытку к бегству". Так он уничтожил ряд знаменитых преступников и расчистил Япончику путь к "трону короля блатной Одессы". Он явно "покровительствовал" бандитам Япончика и был грозой для других банд. Так был застрелен блатной авторитет "Колька Япончик" (Николай Козаченко) или, как его еще называли, "Золотой зуб".
Однажды Япончик был выслежен полицией, и неминуемый его арест был, казалось, предрешен. Однако Ржевский-Раевский помог бандиту, направив полицейских по ложному следу.
20 февраля 1919 года тело Ржевского-Раевского с пятнадцатью пулями было найдено возле Клуба артистов, который он любил посещать. Надо заметить, что Клуб артистов Одессы был "гнездом" шпионажа против белогвардейцев и интервентов. Возможно, Ржевский-Раевский не у бегал из ЧК, а был направлен в Одессу с "особым заданием" как секретный агент ЧК – создать из Япончика "короля воров" и направить бандитскую стихию против "врагов революции".
После гибели афериста обыск в его квартире дал поразительные результаты: была обнаружена его переписка с "блатным миром", его дневники и револьвер с золотой монограммой: "От благодарных Мишки Японца и Суконика". Интересно, что после того как стало известно подлинное лицо Ржевского-Раевского, в отставку вышел его возможный покровитель – генерал Гришин-Алмазов.
Вместе с Ржевским-Раевским в Одессу прибыл его сподвижник Зиновий Дубинский. В 1917-м – видный эсер, позже большевик. С 1918-го – судебный следователь ЧК. Арестован по приказу Дзержинского за присвоение денег, реквизируемых у буржуазии. В конце 1918 года он уже работает в военном министерстве Украинской республики. Но, обворовав свое ведомство, Дубинский бежит в Одессу, предварительно ограбив киевского купца Гольденберга на 50 тысяч. В Одессе Дубинский осуществлял связь между Япончиком и Ржевским-Раевским, за что и был арестован в феврале 1919 года.