Большевистское руководство надеялось любым способом заполучить суперагента, считая его ключевой фигурой всех заговоров. Еще в августе 1924 года Дзержинский приказал заманить суперагента в пределы СССР и арестовать. План операции готовил сам Генрих Ягода. Арест Рейли должен был завершить многофигурную комбинацию под названием "Трест", в ходе которой чекистам удалось даже поживиться деньгами западных спецслужб.
На удочку, подобную "Тресту" уже попался Борис Савинков, но это не остановило суперагента… Он надеялся, что арест друга – роковая случайность. В августе 1925 года Рейли собрался в дорогу, в СССР. Своей жене он пишет: "Мне необходимо съездить на три дня в Петербург и Москву".
Чтобы завлечь Рейли в свои сети, чекисты использовали агента британской разведки в Эстонии Хилла, который работал вместе с Рейли в России, и даже умудрился стать советником Троцкого. Этот шпион работал одновременно на советскую и английскую разведки. Хилл помог чекистам создать службу контрразведки для борьбы с германским шпионажем в Советской России. Он же вызвал Рейли на свидание с руководством мнимого антисоветского подполья в СССР, которое сплошь состояло из чекистов. В сентябре 1925 года произошел известный инцидент на советско-финской границе, у деревни Аллекюль, когда при нарушении границы советские пограничники убили нескольких нарушителей границы. Финским пограничникам были показаны тела тех, кто пытался перейти границу. А в столичных "Известиях" была опубликована заметка об этом малозначительном событии. В ней говорилось, что при попытке нарушения границы были убиты двое контрабандистов, и делался намек: в числе убитых был суперагент Рейли.
Но в действительности Рейли был еще жив. За несколько дней до этого трагического сообщения провокатор Якушев лично встретил Рейли на финской границе, где мифический "Трест" имел свое "окно". А на следующий день заговорщик был уже в Москве. В августе 1925 года он "инспектирует" московское подполье, передав на его "нужды" 700 тысяч рублей. "Трестовцы" отвезли Рейли на дачу в Малаховку, под Москвой, и устроили там общий "костюмированный" сбор мнимого подполья. Рейли пообещал передать заговорщикам еще 500 тысяч долларов.
После этого "сбора" Рейли вместо Ленинградского вокзала отвезли на Лубянку, в тюрьму. И в ту же ночь была организована пресловутая перестрелка на границе и заметка в газете.
Смерть суперагента – еще одна сплошная загадка. Один из руководителей ЧК – ОГПУ М. Трилиссер направил своему агенту информацию о том, что во время перехода финской границы Рейли тяжело ранен и арестован, а его два товарища убиты. Очевидно, и в шифровки чекисты ввели дезинформацию для возможной утечки.
В книге В. Минаева "Подрывная деятельность иностранных разведок в СССР" (М., 1940) утверждается, что Рейли спокойно перешел границу и устроился на службу в уголовный розыск Ленинграда под именем Сиднея Рел-линского и что он был изобличен как шпион и расстрелян только в 1927 году.
Но большего доверия заслуживает, на наш взгляд, утверждение секретаря Черчилля, который приводит дату и место расстрела Рейли – 5 ноября 1925 года, Москва. Английская разведка действительно много знала…
Свою смерть Рейли принял после длительных допросов и пыток. Допрашивали его "главари" ЧК Ягода, Мессинг и Стырне. Поначалу Рейли проявил редкую выдержку во время допросов. Но вскоре его сломили… Он рассказал многое об английском и американском шпионаже, о русском эмигрантском политическом движении. Вот почему требовалась мнимая смерть агента на границе…
Рейли вывезли в ближайшее Подмосковье, в Богородский лес у Сокольников, и убили выстрелом в голову. Труп зарыли во дворике для прогулок внутренней тюрьмы ОГПУ на Лубянке, в самом центре Москвы, властвовать над которой он так стремился. Не получилось, но вот частицей московского ландшафта он стал.
Любопытно, что другой супершпион, сторонник Савинкова – Владимир Орлов, знал в деталях о последних днях и убийстве Рейли, хотя вся информация была "совершенно секретна". Кстати, Орлов пишет о Рейли, как о своем "великом друге" и "отличном парне".
В 1990 году публицист Р. Пименов, изучив ряд новых материалов о Рейли, пришел к парадоксальному выводу: английского суперагента Рейли не существовало. А был советский разведчик и контрразведчик С. Реллинский… Все остальное, по Пименову, – легенды, созданные ЧК. Чекист Реллинский был заслан к Локкарту и разоблачил "заговор послов", затем отправился в Англию как советский шпион. В 1925 году он получает приказ вернуться в СССР. А перестрелка на границе и газетные утки о гибели Рейли были только инсценировкой. После переезда в СССР Реллинский работал в уголовном розыске, но когда к власти в ЧК-ОГПУ пришел Генрих Ягода, то последний уничтожил за что-то нелюбимого разведчика, как "английского агента".
Парадоксальность (если не сказать – абсурдность) утверждений Р. Пименова, изложенных им в статье "Как я искал шпиона Рейли" ("Совершенно секретно". – 1990. – №8. – С. 22-23) заключается в том, что автор игнорирует неоспоримые факты: Рейли был хорошо известным в Европе "деятелем", его знал Черчилль, документы, связанные с его арестом и гибелью, как и фотографии трупа суперагента, были доступны исследователям.
Судьба супершпионов – тайна. К тому же, возможно, что свою последнюю авантюру Рейли попытался осуществить на свой страх и риск, без прикрытия английских спецслужб. Рейли представлял собой блистательного авантюриста, в западном понимании этого слова. Он бросался в пучину любовных интриг и заговоров, денежных афер и террористических актов, но при этом сохранял верность своим пристрастиям, идеалам и присяге, во всяком случае до того, как попал в лапы чекистских "пыточных дел мастеров".
Террорист Блюмкин – "игрок со смертью"
Голодный декабрь 1921 года. На всей территории бывшей Российской империи гуляет смерть. Эпидемии тифа и чумы, голод, безработица, разруха, повсеместные крестьянские восстания… Махно, атаман Антонов, тысячи других батек и атаманов "покоряют" огромные степные и лесные просторы республики.
Казалось, власть и правящая партия уже не контролируют даже собственный аппарат, где начинают появляться многочисленные оппозиции и "уклоны". Казалось, власть Советов доживает свои последние дни и удушит сама себя безумными декретами. Удивительно, что в это смутное время дикий голод и холод можно было "заглушить" стихами. Кто-то их писал, кто-то слушал, кто-то мечтал о славе поэта, когда все мечтали о хлебе…
В то страшное время в круг посетителей московского "Кафе поэтов", где завсегдатаями были Маяковский, Есенин, Мариенгоф, вошел странный субъект, у которого была репутация отчаянного террориста и заговорщика, – Яша Блюмкин (эсеровская партийная кличка "Живой"). В довольно замкнутый круг "литературной богемы" Блюмкина ввели Донат Черепанов (известный террорист и будущий "подельник" бандитки Маруси Никифоровой) и Юрий Саблин (сын крупного книгоиздателя и будущий "красный" командир). Эти двое молодых честолюбцев, лидеры левых эсеров, были друзьями известных поэтов.
Саблин дружил с Есениным, причем поэт в конце Семнадцатого входил в боевую эсеровскую дружину. Дошл Черепанов поддерживал знакомство с поэтом В. Ходасевичем. Тогда левым эсерам сочувствовали многие писатели и поэты: Блок, Белый, Ремизов, Клычков, Клюев, Орешин и другие менее известные литераторы.
Яша почти ежедневно сидел за столиком "Кафе поэтов" и прислушивался к сбивчивым разговорам поэтов и их поклонников.
Он был "лириком, любил стишки, любил свою и чужую славу", вспоминал Анатолий Мариенгоф. Другой поэт – Вадим Шершеневич – так описал Блюмкина: "…человек с побитыми зубами… он озирался и пугливо сторожил уши на каждый шум, если кто-нибудь сзади резко вставал, человек немедленно вскакивал и опускал руку в карман, где топорщился наган. Успокаивался только сев в свой угол… Блюмкин был очень хвастлив, также труслив, но, в общем, милый парень… Он был большой, жирномордый, черный, кудлатый с очень толстыми губами, всегда мокрыми". Очевидно, в 1920 году Блюмкин страдал серьезным психическим расстройством. Его преследовало постоянное чувство страха за свою жизнь.