— Воистину, заставь дурака молиться, а сам не плошай. Кажется, мы пришли.
И действительно, дорога расширилась вдвое и перед ними показались железные ворота зелёного цвета, сквозь который пробивался контур звёзд, поверх которых был нарисован новый символ, нового государства. Слева находилось небольшое, аккуратное строение из белого кирпича, с металлическими дверьми и одним окном, с витиеватой решёткой. Над дверьми было написано: «КПП. Предъяви пропуск».
— А у нас есть пропуск, Арсэн? Или как?
— Есть. — И он показал горлышко бутылки водки, вытащив его из своей сумки на плече.
Подойдя к двери и открыв её, они увидели в маленьком и узком проходе ведущим на территорию части, солдата с туго затянутым ремнём так, что он походил на «осу призванную на воинскую службу». Любая фотомодель позавидовала бы такой талии. «Салага. Служит пару месяцев», подумал Арсэн. По ту сторону прохода, в расположении «секретного» объекта», кто-то невидимый рычал:
— Человек человеку — друг, товарищ и брат… Ты понял скотина?!
— Замкомандира по воспитательной части проводит беседу с личным составом. — Пояснил солдатик. — Вы к кому?
— К прапорщику. — В один голос ответили компаньоны.
— Подождите, пожалуйста, минуточку. — Попросил солдатик, видно ещё не расставшийся с гражданской, примитивной лексикой. Военная служба только начинала свою ювелирную работу по трепанации его сознания. И высунувшись в дверь напротив, он кому-то доложил. — Товарищ капитан, двое «гражданских» спрашивают прапорщика.
— Почему меня ни кто не спрашивает, кроме командира и этих балбесов, призванных защищать Родину? — Прозвучало в ответ, и на пороге появился человек в камуфляжном маскхалате, с такой же косынкой завязанной на голове, и с разрисованной физиономией на манер американских зелёных беретов. Причём, поскольку это была наша армия, то складывалось впечатление, что разрисовывалось это полотно, фломастерами и явно не очень маскировочного цвета. На ногах, как ни странно, были надеты парадные офицерские туфли. «Наверное, после диверсионного задания у них будет сразу парад…. Или он собирается пасть смертью храбрых, как камикадзе. И хоронить его будут сразу в парадной обуви». — Подумал Яков Леонидович, который, в свое время, отслужил на флоте, и не понимал всей тонкости службы в сухопутных родах войск.
— Слушаю вас. — Проговорил «диверсант в парадных туфлях», но увидев торчащее горлышко бутылки водки из сумки Арсэна, тут же скал: — Зайдёмте в дежурку…. Я вам выпишу пропуск. — И он направился, в находящуюся здесь же, комнатушку со столом и стулом.
Арсэн деловито вытащил бутылку и поставил на стол.
— Два человека — два пропуска. — Покосился на Арсэна, «зелёный человечек».
— Всему есть мера.
— Меру-то мы знаем, но разве ж ее выпьешь? Ладно, можете подождать в курилке. — После этого он крикнул в коридор. — Рядовой! Пусть они ждут под орехом. — Виртуозно, как фокусник, спрятав ёмкость в своей униформе, военный выскочил наружу к невидимым бойцам. Там, он снова принялся за воспитательный процесс и друзья вскоре снова услышали:
— Сейчас, сержант, взвод охраны под вашим командованием, проследует строевым шагом с песней на спортгородок и там у вас сегодня будет спортивный праздник! И, товарищи солдаты, песню надо орать так, чтобы мышцы на жопе дрожали! Вам понятно?
— Так точно товарищ капитан! — Рявкнуло глоток двадцать, и после выполнения стандартных команд: «Равняйсь! Смирно! На ле-Во! Строевым шагом с песней, шагом АРШ!», предшествующих каждому нормальному пению, загрохотали сапоги, и над лесом понеслась увертюра какой-то народной песни, но на армейский манер.
— Проходите в «курилку». Она справа, под орехом. — Пропуская в расположение части, сказал солдатик с осиной талией.
Компаньоны ступили на территорию где царили другие ценности и другие взгляды на жизнь.
»Курилка», или место для курения, находилось под большим старым орехом, и представляла собой поставленные П-образно лавки и рядом закопанная, зачем-то полностью в землю, пустая двести литровая бочка из-под солярки. Причём, внутри она тоже была зачем-то насыпана землей, так что над поверхностью земли торчал лишь её тридцати сантиметровый ободок, вовнутрь которого и следовало бросать окурки. Правда, окурков в середине не было. Мусорить на территории части командованием строго запрещалось. Кроме того, рядом, местным военным художником был написан огромный плакат с разбушевавшейся стихией огня, пожирающей материальные ценности и личный состав, с надписью: «Умело брошенный окурок может стать причиной пожара!»